История правления короля Генриха VII

Была суббота, когда он вступил в Сити, подобно тому как в субботу же им была одержана победа; этот день недели он, руководимый сначала наблюдением, а позднее памятью и фантазией, считал днем для себя благоприятным.

Мэр и представители гильдий Сити встречали его в Шор-дич, откуда при большом стечении народа и в сопровождении множества дворян и знати он вступил в Сити. Сам он при этом ехал не верхом, не в открытых носилках, а в закрытой карете, как человек, который, будучи некогда врагом всего государства и человеком вне закона[19], предпочел держаться в соответствии с величием своего сана и вселять в народ благоговение вместо того, чтобы заискивать перед ним.

Сперва он направился в собор св. Павла, где, не надеясь, что люди очень скоро забудут о том, что он захватил власть силой оружия, он сделал пожертвование в тех размерах, которые счел уместными, и повелел отслужить молебен и вновь пропеть Те Deum, после чего отправился в приготовленные для него палаты во дворце лондонского епископа, где и оставался некоторое время.

Здесь он собрал свой совет[20] и других влиятельных лиц и в их присутствии вновь подтвердил свое обещание вступить в брак с леди Елизаветой. Он сделал это, поскольку то обстоятельство, что, покидая Бретань, он (притворно, преследуя свои цели) подал некоторые надежды на свой брак, в случае если добудет престол, с Анной, наследницей герцогства Бретань[21], на которой вскоре после этого женился Карл VIII Французский, вызвало у многих подозрение, что он не искренен или, по меньшей мере, не тверд в намерении осуществить столь желанный англичанам брак с Елизаветой; эти опасения, хотя за ними не стояло ничего, кроме слухов и пересудов, немало беспокоили и бедную леди Елизавету. При всем том он и действительно намеревался исполнить свое обещание, и хотел, чтобы этому верили (лучший способ уничтожить зависть и противодействие другим его замыслам), но про себя решил не приступать к делу, пока не совершатся его коронация и заседание парламента. Первая — поскольку его совместная с королевой коронация могла бы оставить некоторое впечатление ее соучастия в титуле; второе — чтобы при закреплении короны за ним самим и его потомством это решение, которого он надеялся добиться от парламента, никоим образом не распространялось на королеву.

Около этого времени осенью, в конце сентября, в Лондоне и других частях королевства распространилась эпидемия болезни дотоле неизвестной, которую по ее проявлениям назвали «потливым недугом». Болезнь эта была скоротечной как в каждом отдельном случае заболевания, так и в смысле длительности бедствия в целом. Если заболевший не умирал в течение двадцати четырех часов, то благополучный исход считался почти обеспеченным. Что же до времени, прошедшего прежде чем болезнь перестала свирепствовать, то ее распространение началось примерно двадцать первого сентября, а прекратилось до конца октября, — она, таким образом, не помешала ни коронации, состоявшейся в последних числах этого месяца, ни (что было еще важнее) заседанию парламента, начавшемуся лишь через семь дней после этого. Это была чума, но, по всей видимости, не разносимая по телу кровью или соками, ибо заболевание не сопровождалось карбункулами, багровыми или синеватыми пятнами и тому подобными проявлениями заражения всего тела; все сводилось к тому, что тлетворные испарения достигали сердца и поражали жизненные центры, а это побуждало природу к усилиям, направленным на то, чтобы вывести эти испарения путем усиленного выделения пота. Опыт показывал, что тяжесть этой болезни связана скорее с внезапностью поражения, чем с неподатливостью лечению, если последнее было своевременным. Ибо, если пациента содержали при постоянной температуре, следя за тем, чтобы и одежда, и очаг, и питье были умеренно теплыми, и поддерживая его сердечными средствами, так чтобы ни побуждать природу теплом к излишней работе, ни подавлять ее холодом, то он обычно выздоравливал. Но бесчисленное множество людей умерло от нее внезапно, прежде чем были найдены способы лечения и ухода. Эту болезнь считали не заразной, а вызываемой вредными примесями в составе воздуха, действие которых усиливалось за счет сезонной предрасположенности; о том же говорило и ее быстрое прекращение.