История проституции

С другой стороны, утверждают, что с воздержанием от половых сношений отпадают также муки родового акта, но против этого можно сказать, что дурные стороны воздержания все же гораздо больше, так как при этом затрудняется менструация. При воздержании такие особи становятся жирными и толстыми, потому что у них происходит постепенно накопление материала, который должен был бы пойти на месячные очищения. Таким образом, девственность в общем вредна.

Вот как оба воззрения стараются доказать свою справедливость. Мы думаем, однако, что девственность на всю жизнь благоприятна для здоровья, как я уже подробнее говорил об этом в моем сочинении о здоровье. Мы видим, что среди самок животных те, которым препятствуют совершать половые сношения, сильнее другах, и что те женщины оказывают болезням большее сопротивление, которые в силу закона или из религиозных соображений воздерживаются от половых сношений и вынуждены соблюдать целомудрие. А если при этом затрудняется менструация и женщины нередко становятся жирными и толстыми, то причина этого заключается в лени и неподвижности тела; большинство из них содержится в четырех стенах и под надзором, они лишены физических упражнений и связанного с ними физического благосостояния, и потому часто подвергаются упомянутым выше расстройствам».

Рассуждения Сорана показывают нам состояние вопроса о половом воздержании на повороте I и II столетия н.э. Мы видим, что противники и сторонники полового воздержания были уже в то время приблизительно равносильны, что, следовательно, и в среде врачей уже нашли отклик аскетические идеи философии, хотя они и обосновывались здесь главным образом гигиеническими соображениями. Сам Соран признает себя сторонником этих идей, и из нижеследующих слов, которым он заключает свое рассуждение, мы видим, что он сам считал половую жизнь неизбежным злом: «Таким образом, – говорит он, – хотя сохранение девственности на всю жизнь полезно для здоровья у обоих полов, но всеобщий закон природы, по которому оба пола должны участвовать в произведении потомства, предполагает половое смешение».

В более позднюю древнюю эпоху широко распространено было воззрение, что половая жизнь представляет нечто нечистое, греховное, почти противное природе. Последствием такого взгляда были два весьма важных явления, которые с тех пор не перестают обнаруживать самое пагубное господство в отношениях полов. Мы говорим о половом лицемерии, с одной стороны, и о презрении к женщинам, или мизогинии, – с другой. Оба эти психополовые явления тесно связаны с проституцией, развитию которой они чрезвычайно способствуют и, в свою очередь, сами усиливаются под ее влиянием. Если половая жизнь объявляется чем-то нечистым, а женщина, воплощение полового начала, воспринимается как нечто менее ценное и низменное, то ничего нет удивительного, что та же самая женщина является в проституции простым объектом чувственных вожделений, средством для достижения цели, что проституция на этой почве дает роскошные ростки, что ее защищают даже умнейшие из мужчин и что она, в свою очередь, постоянно поддерживает презрение к женщине.

В то время как первоначально половая жизнь играла в жизни древних значительную роль и находила себе открытое и честное выражение в языке греков и римлян – что сказывается в богатой эротической терминологии, – позже на сцену выступает половое лицемерие, которое не только не позволяет называть эти вещи своим именем, а в самых безобидных словах и в невинной игре слов подозревает нечто нечистое, но и вообще дает себя знать в жизни на каждом шагу.

Что касается первого пункта, то есть полового лицемерия, то уже Ф.Риттер прекрасно объяснил его происхождение в языке тем, что он «придает объектам вожделения более высокое значение». В словах здесь видели гораздо больше нечистого, грязного, чем при прежнем свободном, наивном отношении к половой жизни.

Дошли до того, что неприличный смысл придавали даже тем словам и словосочетаниям, которые не содержали никаких половых понятий и только по созвучию напоминали неприличное слово. Лицемерие, заставлявшее скрывать все естественно, особенно резко выступало у римлян, даже в научных и медицинских книгах. Так, например, у Цельса не заключающие в себе ничего неприличного чисто медицинские названия гениталий отвергаются как запрещенные в научном языке. Впрочем, Цельс принадлежал к многочисленной уже в древности категории людей, выслеживающих и улавливающих всюду неприличное. Квинтиллион (ок.35 – ок.96) сообщает, что даже в безобидных словах Вергилия о море – «Пучина морская пухнуть, волнуясь, начнет» («Георгики». Кн.1) – он подозревал нечто неприличное.