История проституции

Духовные браки были характерным явлением II-IV веков, но они скоро теряли свой «духовный» характер и подавали повод к большим неприятностям, так как ссылкой на одобрение в приведенных словах Павла часто злоупотребляли. Так, уже во второй половине II века епископ Павел из Самосаты обвинен был во всевозможных пороках. О нем было сказано: «У него есть также syneusacta; одна из них, правда, уже отпущена, но две цветущие девушки находятся еще у него и сопровождают его во время путешествий». Так же поступают и его пресвитеры и дьяконы.

Первым против бесчинств «духовных браков» выступил отец церкви Киприан (? – 258). Один только взгляд на женщину он проклинает как грех. Киприан отвергал даже простое купание девушек, чтобы они не должны были краснеть при виде своего нагого тела! «Должен ли Христос, – спрашивает он, – наш Господь и судья, видеть, что посвященные ему девственницы лежат у других, и оставаться при этом спокойным? и не гневаться? и не грозить за такие безнравственные отношения самыми тяжелыми наказаниями?… А потому, возлюбленнейший брат наш, ты мудро поступил, что исключил из церковной общины диакона, который часто оставался у девушки, а также всех остальных, ночевавших у девушек. Если они раскаялись в своем грехе и взаимных сношениях, то заставь акушерок тщательно исследовать девушек. Тех, которые окажутся таковыми, ты можешь снова принять в церковную общину, под угрозой, однако, что они еще с большей строгостью будут исторгнуты из церкви и едва ли будут снова допущены в нее, если опять завяжут сношения с мужчинами или будут жить с ними в одном доме и под одной кровлей. Ибо опозорившая себя нарушила верность не обыкновенному супругу, а Христу».

Таким образом, духовный брак старались побороть не естественным здоровым взглядом на половую жизнь, а еще более строгим аскетизмом. Это значило дьявола изгонять Вельзевулом, ибо постепенное развитие монашеского аскетизма ведет к еще большему взнуздыванию воображения, к его сосредоточению на половой сфере. Не случайно высшая точка развития этого древнейшего христианского аскетизма совпадает с распространением полового разврата в христианстве, на существование которого начиная с 300 года указывают все лучшие знатоки церковной истории.

Первый возвел аскетизм в систему и, развил его во всех направлениях Тертуллиан. Его проповеди производили глубокое впечатление, имели решающее значение для позднейших писателей и послужили прообразом для развития монашеского идеала. Воззрения Тертуллиана направлены против половой жизни, его идеал – отсутствие пола; даже брак был для него только телесным единением, а красота тела – выражением простой чувственности. Все чувственные инстинкты нужно подавлять, чтобы Христос стал «ангелом, едущим верхом на прирученном звере (чувственности)», а потому нужно строго избегать всего, что возбуждает чувственность: театров, представлений, музыки, танцев.

Так как половой инстинкт является злым врагом человека, то женщина, как воплощение полового элемента, кажется Тертуллиану воротами для дьявола. «Это ты, – восклицает он, – создала вход для дьявола, ты сломала печать с того дерева, и ты же обманула того, к которому не мог приблизиться дьявол! Так легко ты низвергнула мужчину, образ и подобие Бога. Ради твоей вины, то есть ради смерти, должен был также умереть Сын Божий».

Наряду с Тертуллианом, больше всего способствовало развитию аскетического идеала учение гностиков.

Этика гностиков характеризуется резким противопоставлением духа и материи, причем материя рассматривается не только как дурное и греховное начало, но и как нечто, подлежащее уничтожению, к мистическому же соединению с высшим существом, с богом, напротив, нужно стремиться всеми доступными аскетизму средствами. Это удается только пневматикам, или людям духа, между тем как психики, люди души, останавливаются на полпути, и гилики, люди тела, предающиеся чувственности, подлежат уничтожению вместе с дьяволом.

Экстаз гностиков, связанный с половым аскетизмом и чуждый первобытному христианству, вел к взрыву элементарной чувственности, как это нам известно о различных сектах гностиков. Ибо в состоянии экстаза, который ведет к уничтожению свободной воли и самообладания, слишком легко торжествуют победу те «глубочайшие, оставшиеся нетронутыми инстинкты жизни», которые непрерывно борются «все новыми средствами и изобретениями» против умерщвления плоти (Ф.Ницше). Экстаз духа превращается в экстаз чувственности.