История проституции

Кто в течение дня, поместясь между креслами женщин,

Просидит и всегда что-либо шепчет в ушко;

Кто оттоль и отсель читает письма и пишет;

Кто на соседнем локте все избегает плаща;

Кто любовников всех знает, по улицам рыщет,

Кто старинных легко предков Гирпина сочтет».

Что ты, Котил, говоришь? Так вот человек это милый?

Премногосложная вещь милый, Котил, человек.

(Пер. А.Фета)

Отличительные приметы и средства для объяснений с клиентами у проституированных мужчин

Античные кинеды, совершенно как и современные, имели известные отличительные знаки, быть может, различные, смотря по месту и времени. Знаки эти скоро становились известными публике, и которая и пользовалась ими для определения кинедов. Сюда относится прежде всего распространенный обычай показывать средний (реже указательный) палец правой руки, вытягивая его вперед. Кинеда называли также «тот, на которого указывают пальцем». Таким образом, если грек или римлянин вытягивал по направлению к кому-нибудь средний палец или дотрагивался им до носа, то он тем самым молча ругал того патиком. Так киник Диоген, например, обругал Демосфена, указав на него некоторым знакомым средним пальцем.

Таким же способом кинеды обозначали себя друг перед другом, как Стрепсиад у Аристофана («Всадники»), который вытягивает средний палец, признавая себя пассивным педерастом.

Затем, приметой мужской проституции и средством для объяснения с клиентами считалось почесывание головы пальцем. «Развратного, – говорит Сенека, – выдает его походка, движения руки, иногда одно какое-нибудь слово или прикосновение к голове пальцем и закатывание глаз».

Интересное изображение этих пошлых жестов мы находим на одной вазе в национальном музее в Неаполе. Бородатый голый мужчина, приложив левую руку ко лбу, направляется к другому, стоящему перед ним, голому мужчине, который приподнял правую руку и вытянул указательный палец.

Кроме того, проституированные мужчины применяли еще известные условные знаки для приманки клиентов. Согласно интересному описанию Дио Хризостома, призывные звуки педерастов для приманки клиентов были различны в разных городах. В Тарсе звук, которым эти гомосексуальные «дневные сонливцы», по выражению Дио, привлекали своих клиентов, похож был на храп, причем они издавали его как на улицах, базарах, у театра и в палестрах, так и в борделях. «То был дикий, отвратительный звук, музыка, которая начиналась вместе с рассветом. Но кто же, - спрашивает Дио, – издает такие звуки? Не женственный ли мужчина, или кастрат? Они не всегда и не для всякого издают такие звуки, но это особый знак для их распознавания».

Далее он рассказывает, как распространен вообще этот своеобразный носовой звук среди гомосексуалистов и мужских проституированных и что он стоит в связи с их тайными оргиями. «Это голос не мужчины, не женщины, не другого какого-нибудь существа, а также не проститутки, когда она блудодейству-ет; это взрыв позорнейшего преступления и бессовестнейших действий, и притом среди бела дня, при солнечном свете, среди толпы людей».

Прозвища

Многие кинеды и мужские проституированные, особенно пассивные, имели прозвища, совершенно так же, как и теперь. Всего чаще среди них встречались женские имена. В борделях мальчиков это был, по-видимому, всеобщий обычай, что доказывает интересная сцена у Лукиана:

«Как только мы подошли к квартире Филебуса, он еще за дверью крикнул громким голосом: «Эй, вы девушки, я купил для услужения вам красивого, сильного парня, урожденного каппа-докийца!» Но те, которых он называл девушками, были проституированные мальчики и помощники по профессии Филебуса. Все они радостно вскрикнули, полагая, что купленный действительно был человек. Но когда они увидали, что раб их был осел, они стали грубо издеваться над стариком. «Ах, милейший, – сказали они со смехом, – ты купил себе на этот раз жениха вместо прислуги? На здоровье тебе! Наплоди только поскорее деточек от этого милого брака!»

Нерон называл своего супруга Спора Сабиной.

Употребительны были прозвища: Приап, Венера, Невеста, Ласточка и многие другие.

Мужчины-метрессы

Во время империи развился обычай заводить мужчин-метресс. По своему значению они не уступали женщинам, а в политическом отношении даже превосходили их – стоит только вспомнить то влиятельное положение, которое занимали некоторые конкубины, как Виниус, Лако, и особенно вольноотпущенник Ицелус у императора Гальбы. Всем этим людям, из которых каждый, по Светонию («Гальба», гл.14), «был велик в известных пороках», повелитель дозволял «безвольно злоупотреблять» собою и предоставлял им громадную власть.