История психологии

В этой главе было описано несколько попыток придать психологическому знанию объективный, систематический и последовательный характер — попыток очень разных. Расхождение между теорией высшей нервной деятельности Павлова, бихевиоризмом Уотсона, формальным подходом Халла, радикальным бихевиоризмом Скиннера и гештальтпсихологией было столь велико, что можно задаться вопросом, одинаков ли их предмет изучения. В каждом из этих случаев, тем не менее, как и в случае с экспериментальной парапсихологией, в качестве точки отсчета для психологов выступали естественные науки. Гештальтпсихологи отличались тем, что они прилагали усилия и в обратном направлении, пытаясь встроить психологические данные в философию естественных наук.

Для большинства англоязычных психологов XX в. необходимость для психологии принять естественные науки за точку отсчета была очевидной. Эту «очевидность» необходимо рассматривать в контексте культуры. Множество ученых-естественников, а также и обычных людей занимали позицию реализма: научное знание дает истинную картину реальности. Тем не менее высокий статус естественных наук не означал, что философские вопросы о возможностях понимания мира уже решены, или что реализм — единственно возможная концепция. Около 1900 г. несколько интеллектуалов пересмотрели представления об условиях самого познания и заявили, что мы можем получать знания только о непосредственно открывающемся нам восприятии, называемом сознанием. Это подтолкнуло нескольких философов к рассуждениям о невозможности использовать естественные науки как ориентир для психологической науки. Они утверждали, что осознанное восприятие, а не знание о физическом мире, является основой, на которой можно построить объективную психологию.

У этого направления существовала философская подоплека. Такие разные философы, как Гельмгольц, Джон Стюарт Милль, Вундт и Мах, разделяли мнение о том, что психологический анализ, строгость которого определяется тщательностью наблюдений, предоставляет данные для философии познания. Готтлоб Фреге (Gottlob Frege, 1848–1925) подверг эту точку зрения уничтожающей логической критике в 1890-х гг. (хотя его работа привлекла внимание позднее), атакуя ее за психологизм — ошибочное толкование логических проблем как психологических явлений. Влиятельная группа немецких неокантианцев была также против обоснования философских утверждений эмпирическими данными психологии; их беспокоил и тот факт, что психологи занимают все больше академических постов в философии. И наконец, Эдмунд Гуссерль (Edmund Husserl, 1859–1938) опубликовал свои «Логические исследования» (Logische Untersuchungen, 1900–1901) — книгу, несомненно, предназначенную для психологов, поскольку в ней содержалось посвящение Штумпфу. Все это привело к пересмотру фундаментальной философии с далеко идущими последствиями для психологии.

Философия Гуссерля, которую он называл феноменологией, была одной из реакций на ощущение интеллектуального и культурного кризиса, как и гештальтпсихология. Гуссерль анализировал процедуры изучения мира сознания, или феноменального мира, с помощью адекватных ему понятий, а не исходя из того, что эти феноменальные качества отражают что-то еще (неважно, будет ли это «что-то еще» психикой или физической реальностью). Он хотел избежать разграничения между субъектом и объектом, отделения познающего от познаваемого; важно понять, что он не стремился к большей объективности в интроспекции, при которой познающий разглядывает свою психику. Гуссерль подтолкнул других — например Мартина Хайдеггера (Martin Heidegger, 1889–1976), а через него и Сартра, к тому, чтобы считать феноменальное сознание самостоятельным объектом, о котором мы можем делать объективные высказывания. Работа Гуссерля лежала в области логики, но имела значительный резонанс и в гуманитарных науках: она сделала качественные содержания осознанного восприятия — переживаемые как нравственные, эстетические или духовные чувства, чувства, которые многие люди считали сутью природы человека — фундаментальными для теории познания. Мы обнаруживаем этот интерес к человеческим ценностям в языке описания, который избрал Гуссерль. Характеризуя ощущение, он, например, пишет: «переживаемое ощущение одухотворяется определенным действием — актом понимания, или осмысления» [цит. по: 37, с. 301]. Такое выражение, как «одухотворенное восприятие», привлекало к феноменологии тех, кто опасался, что естественные науки исключают из познания человеческие ценности. Однако сущность феноменологии как философии состояла не в этом, а в попытке дать новые основания познанию, избегая разделения на познающий субъект (или сознание) и познаваемый объект (или предмет), и устремляясь прямо к феномену Бытия (заглавная буква служила для того, чтобы подчеркнуть значительность понятия).