История Рай-авеню

Она открыла глаза, оттуда лучился такой свет, что у него перехватило дыхание. Вся ее жизнь сосредоточилась в этом взгляде, хотя Юджин и не мог представить себе, что она могла видеть. В этих черных глазах сияла некая радость, которая проистекала не от его прикосновения, а от ощущения чуда, свершавшегося с ней. Он отошел от ее кровати потрясенный и провел несколько часов в полном одиночестве, стоя на коленях в своем маленьком деревянном домике, не в силах произнести ни единого слова, потому что дар речи оставил его.

Это был первый по-настоящему религиозный опыт в его жизни. То ощущение богоизбранности, с которым он жил еще с той поры, когда учился в школе, могло легко быть выражено словами. Ни разу, ни на минуту он не переживал религиозного экстаза. Ни даже тогда, когда его посвящали в духовный сан, и не во время первого богослужения, которое он проводил. Ни разу до того момента, когда прикоснулся ко лбу умирающей женщины, он не испытывал ничего подобного.

С тех пор он по несколько раз на день совершал обходы. Держал на руках детей, делая массаж их изъеденным проказой ногам, осторожно поглаживая их пальцы и гниющие носы. Шептал им на ухо слова утешения, и они смотрели на него с такой любовью в глазах, которую он никогда раньше не видел и считал благословением Божьим.

Впервые в жизни на Юджина смотрели как на священника, посланника божьего и утешителя. Эти страдающие души не замечали его необыкновенной красоты, которая омрачала всю его жизнь. Они видели только то, что и он сам начинал ощущать в себе: внутреннюю красоту, происходившую от любви и заботы, которыми он наделял страдальцев. Он был при этом абсолютно бескорыстен.

Нет, это не совсем так, ибо Юджин получал взамен такое чувство успокоения, умиротворения и благодати, какого не знал никогда прежде. Его прикосновения к прокаженным стали обязательными, они были частью жизни, а его любовь к страдающим все возрастала.

Вечерами он изучал книги по медицине, которыми снабжал его доктор. Посещал лабораторию, где работали монахини с медицинским образованием.

Он писал в Рим письма с просьбами прислать денег на медицинское оборудование и на учебники для детей. Размышлял о том, как роскошно он жил в Риме, и о распределении материальных благ внутри католической церкви, видя ту бедность, в какой жили люди в лепрозории. Богатая духовная жизнь этих людей сочеталась с нищетой, в которой они прозябали.

Деньги или не приходили вовсе, или поступали в незначительных суммах, и Джин молился, чтобы Бог смягчил его сердце и он не испытывал бы чувства гнева по отношению к своей церкви. Он вспоминал ту роскошь, среди которой он жил в Ватикане. Подсчитывал, скольким людям облегчила бы жизнь продажа хотя бы одной картины, одного ковра или хрустального набора.

Вечерами и рано поутру, пребывая в одиночестве, предаваясь созерцанию, Юджин впадал в состояние крайней экзальтации. В этом страшном месте, где царила смерть, он ощущал благодать, и причиной этому были люди, которых он должен утешать.

Он чувствовал, что его здесь приняли, и все вокруг него засияло светом веры.

Он стал понимать, что такое церковь. Осознал это понятие в чистом виде. А ведь раньше часто не знал, что думать по этому поводу, и злился и впадал в отчаяние.

А вскоре влиянием в Ватикане стали пользоваться другие люди, которые решили, что исключительно одаренный отец Юджин Себастьян О’Брайн понапрасну растрачивает свои духовные силы в отдаленном лепрозории. Отныне ему предстояло послужить церкви среди живых, а не среди умирающих.

После шести лет чудесной, святой жизни Юджин был возвращен в Рим, где стал монсиньором и получил назначение на работу в общество по распространению истинной веры, филиал которой находился в Лос-Анджелесе.

Глава 10

В Голливуде Уилли Пейсеку нравилось буквально все. Казалось, путешествие автобусом, которое заняло четыре дня и четыре ночи, было прелюдией к его мечте. Он оказался в стране, где у него была свобода быть тем, кем он хотел быть. Дочки фермеров с волосами цвета платины, длинными ногами и выдающимися грудями, работающие пока официантками, станут скоро кинозвездами. Красивые парни, говорящие с южным акцентом, которые пока что работали на заправочных станциях, где едва зарабатывали себе на жизнь, надеясь, что в скором времени будут сниматься в павильонах Голливуда. Все они были потенциальными звездами и не обращали внимания на неудачников, ждущих чудесного превращения уже по пять, шесть и даже по пятнадцать лет. Их больше интересовали те еще более молодые, чем они, парни и девушки, которые приезжали в город на автобусах дальнего следования и пополняли их ряды.