История, рассказанная в полночь

Увидев ее в двух шагах от себя, почтенный гоблин взвился по лестнице с такой прытью, что и сильф бы позавидовал. Но тень взмыла по ступеням еще быстрее, занесла над головой сверкающий обломок зеркала и стала надвигаться на гоблина. Куксон был начеку: свой осколок держал крепко и, понемногу отступая назад, не сводил глаз с противника. Но, как ни сторожил он каждое движение тени, все равно пропустил момент, когда она метнулась вперед. Прямо перед глазами гоблина блеснуло зазубренное стекло, и лицо вдруг обожгло словно огнем.

Больно было так, что Куксон даже вскликнуть не смог, словно голоса лишился. А потом, (он и глазом моргнуть не успел), как тень оказалась прямо перед ним: серебристая фигура, будто сделанная из жидкого зеркального стекла. Мгновение — и холодная твердая рука схватила гоблина за горло.

Куксон забарахтался, пытаясь освободиться, но не тут-то было: зеркальный мастер без труда удерживал его.

Силы были неравны, от ледяной руки, стиснувшей горло, растекался по всему телу гоблина холод и в нем, в этом холоде, ощущалась какая-то зияющая, бездушная пустота. Точно гигантская ледяная змея (кто-то из магов рассказывал о таком чудовище) обвилась вокруг и сжимая кольца все крепче и крепче, замедляя сердцебиение, лишая возможности дышать.

Осколок зеркала, напоминающий узкий острый нож, появился перед лицом Куксона.

Гоблин задергался, стараясь вырваться — тщетно.

Нет, не справиться ему с тенью, нипочем не справиться! Сейчас сверкнет зеркальная молния — и это будет последнее, что суждено увидеть в своей жизни Куксону. И микмак, поднявшись по лестнице, обнаружит его с перерезанным горлом, как и всех тех, кого убил по его приказу зеркальный мастер. Задыхаясь и почти теряя сознание, гоблин Куксон уставился в глаза тени: жуткие, безжизненные… и вдруг замер: показалось, что там, в глубине зеркальных глаз снова мелькнуло чье-то отражение, но не его, Куксона, а…

Позабыв о тени, о холодной стеклянной руке, сжимающей его горло, гоблин напряженно вглядывался в чужие глаза.

— Пичес?! — прохрипел он.

Зеркальная нежить оскалила зубы.

Куксона вдруг захлестнула волна свирепой ярости.

Он сжал осколок и, собрав последние силы, вонзил его в лицо зеркального убийцы. Не ожидавшая этого тень отшатнулась, хватка ее ослабела.

Краешком сознания, там, куда забился здравый смысл, Куксон все еще ощущал страх и панику, и отчетливо понимал, что жизнь его висит на волоске, но все это тут же было смыто новой волной ярости.

— Ага! — завопил он, нанося беспорядочные удары и почти не чувствуя боли от того, что и ему достается. — Хочешь убить меня? Давай, попробуй!

Помнил твердо: каждый удар, нанесенный куском волшебного зеркала, ослабляет тень, забирает у нее частичку силы — так в записке, полученной от гоблинов с ночного рынка, говорилось.

— Вот тебе! Вот тебе!

Тень скользнула к стене и в одно мгновение оказалась вдруг на другом конце коридора.

Куксон бросился следом, что-то крича во все горло (надеялся, конечно, что издавал древний гобинский клич, призванный устрашить противника). Ему было наплевать, что тень порежет его на кусочки, что в другое время он ни за что не осмелился бы схватиться с таким противником, и даже возможная близкая смерть его больше не пугала.

С воинственным воплем, Куксон сделал два громадных пряжка по узкому коридору, вслед за зеркальной тенью (ее в полутьме прекрасно видно было, этакий серебристый блик) и остановился. Куда она делась? Быстро огляделся по сторонам, опасливо посмотрел наверх — не прячется ли под потолком? Но там ее не было.

Где же она? Вдруг в конце коридора заметил, словно сверкнуло что-то.

Это она в каморку бирокамия нырнула, сообразил Куксон, но зачем? И тут же догадался, зачем. Удалось ему ранить зеркальную тень, (тут гоблин с досадой хлопнул себя по лбу: в сердце нужно было вонзать осколок, прямо в сердце, как он об этом забыл?!), ранить серьезно, но все же не смертельно, и теперь она, эта нежить проклятая, замыслила скрыться в зазеркалье, исцелиться и набраться сил.

— А ну стой! — во все горло гаркнул Куксон. — Стой!

Он бросился по коридору, в одну секунду достиг каморки и ворвался внутрь.

И тут же что-то стремительное и блестящее налетело на него, сбило с ног и отшвырнуло в сторону. Куксон с размаху ударился о дверь и брякнулся на пол, крепко приложившись затылком и, удивительное дело: сначала услышал в собственной голове странное жужжание и щебетание, а потом — сокрушенный голос Синджея, звучавший как бы откуда-то издалека:

— Ты, Куксон, гоблин, конечно, смелый, но вот с мозгами у тебя, прямо скажем, не очень. Мог бы и догадаться, что он тебя здесь поджидает!

Куксон со стоном пошевелился, гадая, целы ли кости, потом осторожно повернул голову набок (где же тень?) и вдруг глаза его выпучились от ужаса: прямо в лицо ему летело сверкающее лезвие.