История, рассказанная в полночь

Гоблин отпрянул, острый осколок вонзился в пол. Мгновение Куксон лежал неподвижно, скосив вытаращенные глаза на кусок зеркала, потом вскочил на ноги. От резкого движения голова закружилась, и он едва не упал, пришлось упереться рукой в стену. На стене остался смазанный отпечаток ладони, красного цвета. Куксон отыскал глазами свой осколок: вот он, под ногами! Попытался быстро поднять — комната вдруг закружилась, пол качнулся и гоблин едва не упал. Однако же удалось ухватить осколок, хотя он так и норовил выскользнуть из плохо гнущихся, перепачканных кровью пальцев.

Ничего, ничего, все еще не так плохо и он, Куксон, все еще может сражаться!

Он сделал шаг, другой, не сводя глаз с зеркального мастера, тот медленно скользил по комнате, заходя за спину гоблину, но Куксон был начеку.

Поворачивался следом, отступая понемногу, пятясь — и вдруг замер: обнаружил внезапно, что стоит спиной к зеркалу, тому самому, из которого вызвал когда-то бирокамий тень убитого мастера. И сейчас эта тень медленно, но уверенно наступала на гоблина, тесня его ближе и ближе к зеркальной ловушке. Куксон быстро оглянулся: шага три осталось, не больше. Зеркальная тень метнулась вперед, блеснул осколок, гоблин отпрянул назад, увернувшись от удара, который запросто мог бы оставить его без головы.

Снова оглянулся: два шага!

Отступать больше некуда, зеркало прямо за спиной!

Выглядит оно как обычно, вот только знаменитая гоблинская интуиция не подсказывала даже, а вопила во все горло, что от этого обычного зеркала в дешевой деревянной раме следует держаться как можно дальше.

Эх, погибать, так только так, как подобает настоящему гоблину!

С воинственным криком (звучавшем слегка панически) Куксон бросился вперед, размахивая осколком. Удалось вонзить его раз, другой, но тут же и сам едва не лишился чувств от боли: зазубренное стекло ударило в плечо, да так, что левая рука мгновенно онемела, а рукав намок от крови. Снова блеснул окровавленный кусок стекла, Куксон отскочил, налетел на трехногий умывальный столик, стоявший возле двери, отчаянно взмахнул правой рукой (левая-то не действовала!), пытаясь удержаться на ногах, но поскользнулся и растянулся во весь рост. Осколок выскользнул и отлетел в сторону. Гоблин попытался вскочить, но сил на это уже не хватило. Тогда Куксон с трудом приподнялся, сел, прислонившись к стене: оставалось лишь смотреть, как медленно и неотвратимо приближается смерть со сверкающими зеркальными глазами.

Что ж, пришло время умереть, как подобает гоблину, а перед этим — поблагодарить всех гоблинских богов за то, что даровали они ему, Куксону, жизнь достойную и долгую, хотя, честно говоря, могли бы и подлинней жизненный срок отмерить, даром что ли он целых восемь золотых нуоблов обещал богам пожертвовать? И он бы непременно эти денежки своими руками на порог священной пещеры возложил (ну, может не восемь, а чуток поменьше: боги в последнее время были не очень-то щедры на помощь, так что хватит с них и пяти… четырех золотых нуоблов), да вот какая незадача: он, Куксон, сейчас умрет, так что пусть боги не гневаются, что не получат денег. Конечно, если бы он жив остался, он бы непременно…

Шатаясь и покачиваясь, зеркальный мастер сделал шаг, другой, занес над гоблином руку с зазубренным окровавленным осколком… Куксон и дышать перестал.

И вдруг мастер замер и, покачнувшись, с тихим звоном рухнул навзничь.

Мгновение Куксон смотрел на поверженного врага, боясь пошевелиться, потом выдохнул и вытер со лба ледяную испарину.

Магия давным-давно разбитого зеркала сделала свое дело.

Но битва была еще не закончена.

Куксон осмотрелся вокруг, отыскал взглядом отлетевший осколок и на четвереньках пополз к нему, больше всего на свете опасаясь сейчас лишиться чувств, так и не сделав самого главного. Однако же, все обошлось.

С осколком в руке Куксон наклонился над поверженным врагом.

— Что, взял? Будешь знать, как связываться с гоблином!

Куксон взглянул прямо в сверкающие глаза.

— А это, — выдохнул он сквозь зубы. — Тебе за Пичеса!

И с этими словами Куксон вонзил осколок в сердце зеркального мастера.

…Куксон валялся на полу, уставившись в потолок. Вот так бы лежать и лежать и ни о чем не думать… но тут его пронзила ужасная мысль: он тут отдыхает-прохлаждается, а его друзья с хогленом сражаются! И никто, кроме него им не поможет!

Кряхтя и охая, поднялся.

Взглянул на кучку блестящих осколков, в которую превратилась зеркальная тень (радости от победы почему-то не ощущалось), и потащился к дверям.

И вдруг замер, сердце в груди так и подскочило: на пороге стоял микмак.

Зимний дух увидел осколки на полу и поднял взгляд на Куксона.

Гоблин попятился.

— Зеркальной тени больше нет! — выпалил он. — Никто больше не будет убивать неумирающих!

Микмак медленно двинулся вперед, зеркальные осколки захрустели у него под ногами.

Куксон отступил: сражаться с зимним духом у него сил не было, да и как с ним сражаться?

Эх, пришел бы кто-нибудь на помощь!

И тут небеса услышали гоблина.

Услышал он (слух-то у гоблинов отменный!), как поганки внизу возмущенно заголосили: