История, рассказанная в полночь

Он топнул ногой, подскочил к решетке и выпалил:

— Ты убил семь человек, Синджей! У нас тут, знаешь ли, не Пустынные земли, где можно мирных людей убивать безнаказанно!

— Они все уже были хогленами! — зашипел в ответ Синджей. — Ты это не хуже меня знал!

— Это не доказано! Даже если так, тебе следовало вызвать дознавателей, они с этим разбираться должны! Не было у тебя полномочий самосуд устраивать!

— За то время, пока дознаватели добрались бы до деревни, хоглены обратили бы всех остальных жителей!

— Глупости, это были простые крестьяне! — сверкая желтыми глазами, кипятился Куксон. — А женщина? Ты пытался убить ни в чем не повинную женщину! Мало ей было того, что на нее напали хоглены и она чудом уцелела, так еще и ты!

— Она уже была заражена, — рявкнул Синджей. — Она перерождалась в людоеда! Пойми же, Куксон, она вас обманула! Ее рассказы о том, как она сбежала из логова хогленов — это все ложь!

— С чего ты взял?!

— С того, что никто, никто не может вырваться из лап хогленов! Уцелеть может только тот, кого они отпустят сами! И если хоглены отпустили ее, то лишь потому, что она уже была их крови!

— Чушь! — во весь голос воскликнул гоблин. — Я ее видел своими собственными глазами! Я разговаривал с ней! Она не хоглен, а обычный человек! И она правильно сделала, что подала на тебя жалобу его милости магу Хронофелу! А он эту жалобу рассмотрел и вынес тебе приговор! А ты чего ждал?! Да за такие дела…

— Из-за тебя и твоего болвана Хронофела хоглен до сих пор разгуливает на свободе!

— Не смей так выражаться о главе Гильдии! — позеленев от злости, выкрикнул Куксон.

Расшумелись оба не на шутку, на всю галерею слышно было.

Ну, кое-кто и услышал.

Синджей вдруг осекся, глядя за спину Куксона, умолк и стиснул решетку так, что костяшки пальцев побелели.

Куксон обернулся: так и есть!

Один из колдунов бурубуру, прохаживающийся по двору, остановился, взглянул в сторону галереи Южного крыла и направился к входу. Приближался неторопливо, пристально глядя на человека за решеткой, на ходу стягивая перчатку с руки.

Куксон, хоть и знал, что не к нему идет одноглазый колдун, но все равно похолодел.

— Нет, — остановил он бурубуру, когда тот подошел. — Этот человек больше шуметь не будет, и впредь беседовать со мной станет только шепотом. Ступай прочь!

Бурубуру остановился, не сводя единственного глаза с арестанта, и в какой-то момент мелькнула у Куксона паническая мысль, что колдун ослушается приказа и все-таки коснется человека. Но бурубуру, помедлив, надел перчатку, поклонился Куксону и отошел, не проронив ни слова.

Синджей выдохнул сквозь зубы и разжал пальцы, стискивающие решетку.

Куксон стянул колпак и вытер вспотевший лоб.

Умеют проклятые колдуны нагнать страху!

— Ладно, забудем о прошлом, — примирительно начал гоблин. — Что было, то было! А сегодня я к тебе пришел, чтобы ты мне помог. И ты должен…

Синджей перебил его.

— Проваливай отсюда, Куксон, — бросил он шепотом. — Я тебе ничего не должен. Убирайся, чтобы духу твоего не было! Мозгов у тебя, видно, как у лягушки, если ты решил, что я тебе помогать буду!

Куксон сравнение с лягушкой мимо ушей пропустил, а ведь оно для гоблинов самое обидное. Попытался снова разговор повернуть в нужное русло.

— Да не мне помогать, а другим! Выслушай меня и посоветуй, как неумирающим защититься? Фирр Даррик, Граганьяра… ты же их знаешь! Как им до приезда Брисса протянуть?! Хоть два слова скажи! Неужели это действительно беглый призрак? Ты о призраках-то все знаешь, они ведь с тобой разговаривают!

Он с досадой фыркнул.

— Хотя о чем ты с ними говорить-то? Призраки, они и есть призраки…

Синджей прошелся из угла в угол: два шага туда, два шага обратно.

— Есть о чем. Спрашиваю, почему они не могут уйти, — бросил он, размышляя о чем-то. — Почти всегда их держит на земле какое-то незаконченное дело, что-то очень важное…какая-то большая несправедливость или обида. И пока справедливость не восстановлена, беглый призрак не может обрести покой.

— Да тебе-то какое дело до их покоя? — раздраженно буркнул Куксон. — Ты же все равно их убиваешь!

— Нельзя без этого: сами они остановиться не в силах, будут и дальше убивать. Но я всегда даю им обещание закончить их дела на земле.

Гоблин Куксон даже ногой топнул.

— Зачем давать клятвы призракам?!

— Затем, что они когда-то были людьми, — просто ответил Синджей.

Куксон задумался, потирая лоб. Все-таки трудно гоблину человека понять! Ну, были призраки людьми — и что?! Приносить клятвы, завершать их земные дела — зачем? Можно ведь и без этого обойтись…

— Глупости… — проворчал он. — Столько хлопот — и ради чего?

— Последнюю клятву я дал тому, — продолжал Синджей, останавливаясь напротив гоблина. — Чью семью убили и съели хоглены. Я говорил тебе об этом, помнишь?

— Помню, помню, — отмахнулся Куксон. — Он был деревенским лавочником, кажется?

— Да. Хоглены и его убили, но он был так одержим местью, что сделался беглым призраком. Я долго его выслеживал. А когда отыскал…

Сиджей умолк. Куксон ждал.

— Он рассказал все: и о хогленах и том, что произошло.

Гоблин почесал за ухом.