История разбитых сердец

— Типа того. Она говорит, что всегда откладывала хотя бы небольшую сумму с любых денег, которые ей давали отец с матерью.

— Как будто Анна планировала свалить из дома еще до знакомства с тобой, — предполагает Терренс. — Вот и пополняла свою копилку.

— Кто знает. Но деньги на личные нужды она у меня ни разу не просила. Только на продукты.

— Ясно.

Со скромными смешками Даниэль, Терренс и Питер заходят в гостиную. А увидев перед собой диван, МакКлайф устало присаживается на него, пока Перкинс отправляется на кухню за едой и напитками.

— Ох, черт… — устало стонет Терренс. — Я только сейчас понял, что слишком долго находился на ногах и жутко устал.

— О да, — резко выдыхает Питер, быстро приземляется рядом с Терренсом и окидывает взглядом всю обстановку. — Я тоже ужасно устал.

— Хотя до прихода сюда я совсем этого не замечал. Будто бы был на каком-то адреналине.

— Это точно… А еще у меня болит шея… — Питер немного массирует шею и начинает разминать еще и руки по всей длине. — Да и руки тоже немного побаливают…

— О, смотри, какие у меня мозоли, — хриплым голосом произносит Терренс, рассматривая мозоли, которые появились у него у руках после долгой игры на гитаре.

— Да уж… — задумчиво произносит Питер. — Я думал, ты много играешь на гитаре. А раз у тебя такие мозоли, то ты явно брал гитару в руки не каждый день.

— Ну да… Честно говоря, я не привык так много играть на гитаре. Хотя надо бы это исправить.

— О, по-моему, у тебя еще и голос охрип, — прислушиваясь к охрипшему голосу Терренса и слегка нахмурившись, отмечает Питер.

— Есть такое. — Терренс пытаясь прокашляться и избавиться от хрипоты в голосе.

— Ну я не удивлен, — признается Питер. — Ты ведь так орал в микрофон и брал высокие ноты.

— Ох… — устало вздыхает Терренс. — В следующий раз надо получше распеваться. А иначе будет трудно брать высокие ноты.

— Думаю, пора перерыть Интернет в поисках упражнений для разогрева голоса.

— Согласен… — Терренс несильно выгибает спину и немного массирует ее. — И небольшой сеанс массажа спины мне бы сейчас точно не помешал…

— Это точно… — тихонько стонет Питер. — Чувствую себя так, будто часа три-четыре проторчал в спортзале и занимался на износ.

А пока Питер с Терренсом тихонько стонут от усталости и боли в теле, из кухни раздается громкий голос Даниэля:

— Ребята, если вы уже сейчас стонете от того, что устали, то что я буду с вами делать, когда нам каждый день предстоит играть по несколько часов? Будете отлынивать от работы и жаловаться, что у вас болят руки, ноги и шея?

— Чувак, я ни за что не поверю тебе, если ты сейчас скажешь, что нисколько не устал, и у тебя нет никаких болей в теле, — громко отвечает Питер.

— Ага, как будто у тебя ничего не болит, и ты можешь порхать как бабочка, — более низким голосом говорит Терренс.

— А я и не отрицаю, — достав какую-то коробку из кухонного шкафчика и насыпав все ее содержимое в прозрачную миску, громко отвечает Даниэль. — У меня тоже появились мозоли на руке от игры на гитаре, и шею ломит, и ноги жутко болят после того, как я простоял столько времени и еще ни разу не присел. Однако я не жалуюсь, как вы оба.

— Вообще-то, никто и не жалуется! Просто небольшая усталость и немного охрипший голос.

— Ну знаешь, бывают ситуации и похуже. Или когда ты, например, перезанимаешься в спортзале, то потом едва ползаешь от усталости и только думаешь о том, как бы добраться до кровати и рухнуть на нее пластом.

— Согласен. Лично у меня бывали такие жестокие режимы дня, что я потом несколько дней отходил и отсыпался. И я говорю не только про репетиции, но еще и съемки фильмах, которые могли начинаться и очень рано, и очень поздно. И продолжаться едва ли не все двадцать четыре часа в сутки.

Пока Терренс говорит все это, Даниэль возвращается в гостиную, держа в руках миску с довольно вкусными на вид солеными крекерами и три стакана с водой на подносе, и быстро ставит все это на журнальный столик.

— Да и у нас тоже было не все так просто, — плюхнувшись на диван напротив Терренса и Питера, спокойно признается Даниэль. — В то время, когда мы с Питом работали с Альбертом, у нас бывали дни, когда ни на секунду нельзя было присесть и отдохнуть, а полноценный выходной бывал у нас лишь раз-два в месяц.

— Ага, и в эти выходные мы отрывались по полной, — слабо кивает Питер. — Либо спали целыми днями, либо шлялись по каким-нибудь забегаловкам, выпивали пивко и смотрели какую-нибудь игру по футболу. Ну или ходили на какие-то концерты. Короче, делали что угодно, лишь бы не думать о Сандерсоне и его группе.

— Жаль, что вы потратили несколько лет впустую, — с грустью во взгляде говорит Терренс. — Вам ведь так ничего и не предложили. Альберт держал на скамейке запасных.

— Это верно, — слабо кивает Даниэль. — Но куда нам было деваться: бабки-то нужны были! А за выступление в ресторанах или еще как-то малолюдных мероприятиях нам все-таки неплохо платили. Это была единственная причина, почему мы так долго продержались. В противном случае мы бы уже давно свалили к чертовой матери.