История регионов Франции

В XIV и XV столетиях, жестоко отмеченных серьезными кризисами (эпидемиями чумы, Столетней войной и др.) на местах зародились и начали развиваться крупные административные органы региона. К тому же их появление было желанным для монархии. В состоянии административной «микроцефалии», в котором тогда находился данный регион, у нее не было ни средств, ни стремления практиковать массивные стратегии прямого управления; в данном случае они были бы абсурдными. Среди сильных местных организаций, которые таким образом будут составлять своеобразие и гордость Юга, назовем в первую очередь штаты Лангедока и тулузский парламент; последний, как и аналогичные структуры в других регионах, был, если можно употребить такое выражение, воплощением королевского централизма с децентрализаторским подтекстом! Парламентарии, несмотря на то, что были желанными фигурами для монархии, нисколько не были соглашателями по отношению к ней. И начнем с того, что они были местными…

Вторая половина XIV века в областях «ок», по меньшей мере, в их южных или юго-западных частях, прошла под знаком замечательной личности графа Фуа (и сеньора Беарна) Гастона Фебуса (1331–1391). Он обеспечил превращение беарнского виконтства в «фактически суверенное княжество», каковым оно и оставалось до 1620 года (и это даже притом что это княжество в основном старалось во всем поддержать внутренние обычаи, эффективно контролировать, как дипломатическими, так и военными методами, внешнее окружение, даже самое ближнее). Фебус как историческая личность был забыт в период между XVI и XVIII столетиями. Но восхитительная рукопись его «Книги об охоте» с миниатюрами принесла пиренейскому князю широкую известность и увековечила его имя как живописца и охотника. За последнее столетие выпущено в свет много роскошных факсимильных фотографических изданий его книги. В них восхищают прекрасные иллюстрации знаменитого текста, датированные концом эпохи Средневековья. Эта книга знакомит с дикой фауной XI–XV веков: сокращение количества населения из-за войн или эпидемий чумы, происходившее начиная с 1348 года, привело к увеличению численности диких животных всех видов, обитавших в горах на юге, где стали разрастаться леса, — Южных Альпах, Севеннах и Пиренеях, столь дорогих, в первую очередь, сердцу знаменитого Фебуса[263]. В 1440-х годах начался мощный подъем экономики и рост населения, а после 1453 года, когда закончилась война с англичанами, люди взялись за освоение целины, стали возделывать недавние пустоши, заросшие деревьями и кустарниками, хотя в них и водилась в избытке дичь[264]…

*

В конце XV века, после окончательного присоединения Прованса и Марселя (начало 1480-х годов), Окситания, или, по меньшей мере, то географическое пространство, которое иногда называли этим именем, приобрела свои почти современные очертания. Оставались за пределами этой территории только районы Ниццы (до 1860 года), Конта (папское владение в течение всего периода Старого режима) и Беарн, попавший более чем на столетие под власть пиренейской династии Альбре-Наварр (из которой произошел Генрих IV).

В этих условиях стало возможным дать определение этой так называемой «Окситании», уже практически образовавшейся. Фактически она соответствовала обширной зоне между Альпами и Пиренеями, где говорили на романских языках («не на языках «ойл»»), которую французы объединили и благодаря этому уберегли от зависимости от Италии, Каталонии, Кастилии. В конце концов, присоединение какой-нибудь из частей областей «ок» к одной из этих трех стран было бы вполне возможно, но история распорядилась иначе. «Южный акцент», который разнообразен в своих оттенках, но кажется одинаковым для слуха неспециалистов из Парижа, и поныне отличает большинство жителей и уроженцев этой странной области. Окситания — это большой корабль, который плывет, потушив все огни, сквозь темную ночь, как я когда-то написал в книге про Монтайю…