История регионов Франции

В 1789 году на местах не было войны против замков; по правде говоря, замков, которые можно было бы разрушить или сжечь, было не так много. По отношению к Церкви французская стратегия была ipso facto[168] галликанской: епископы с континента плечом к плечу с оставшимися корсиканскими прелатами взяли в свои руки контроль над низшим духовенством, которое формировалось из числа местных жителей. Французская стратегия, несмотря на то, что была католической, не лишена была некоторого антиклерикализма, вполне в духе Просвещения и дорогого для администрации, прибывшей из Франции: несколько праздников, бывших нерабочими днями, были отменены, власти старались сократить количество монахов, и наконец, там, как и в других местах, изгоняют иезуитов: корсиканской барочной вере, скопированной с итальянской, досталось в полной мере. Система среднего образования пострадала из-за изгнания добрых отцов, последователей св. Игнатия. Но затем оно вновь в некоторой степени восстановило свой престиж. К молодым островитянам, направлявшимся в учебные заведения в Тоскане и Лигурии, добавился отныне все более и более значительный поток желающих получить образование во Франции: студенты, часто благородного происхождения, ехали учиться на север королевства; юный Наполеон Бонапарт — здесь всего лишь один из примеров, впоследствии ставший знаменитым, тогда как другие так и остались в безвестности.

Включение острова в кадастр, впервые осуществленное благодаря составлению «земельного плана», продолжается до наших дней, а с тех времен в национальном архиве сохранились рулоны восхитительных мелкомасштабных карт. В тот момент эту картографическую деятельность встретили с недовольством многочисленные землевладельцы, привыкшие к старым порядкам — практически всегда передававшимся из уст в уста и не выходившим за местные рамки. Итак, начали отмечать пространство, но и также делали в нем разрывы: Франция не была бы самой собой, если бы не начала строить дороги. По правде говоря, имевшие стратегическое значение. Даже римляне на Корсике почти не прокладывали дорог!.. Это было невиданное ранее строительство, и дороги были полезны для торгового обмена в этой стране, которую покрывала до этого времени в основном лишь сеть тропинок. И наконец, налог, установленный новым правительством, был более легким, чем в метрополии; основная сумма составляла всего один турский ливр с жителя — это мало. На острове, испытывавшем дефицит наличных денег, люди предпочитали выплачивать налоги натуральной продукцией; ни о чем подобным не могло идти и речи в уже развитых провинциях Севера и даже на Юге королевства. Несмотря на такое количество архаических пережитков, Корсика, ставшая «французской», увеличила численность населения впервые с давних времен: некоторая доля неуверенности, которая дает почву для споров между историками, не может скрыть тот факт, что население, долгое время не превышавшее 120 000 человек, достигло наконец 150 000 человек в первые десятилетия после присоединения к Франции (с 1770 по 1790 годы). Это признак хорошего состояния (относительного) островной экономики. Французский мир, каким бы спорным он ни был…, или каким бы спорным «он ни стал», обеспечивал, по меньшей мере, личную безопасность людей и возможности некоторого количественного роста сельскохозяйственной продукции при отсутствии технического совершенствования производства. В данном случае небольшую роль сыграли физиократические меры, принятые интендантством, какими бы благими намерениями они ни руководствовались. Просто иногда под тяжелым прессом просвещенной власти люди убивали друг друга несколько реже, чем в прошлом. Таким образом высвободилась мирная энергия на то, чтобы обрабатывать землю, пасти скот, производить товары, торговать ими, пусть это произошло и не сразу. Было что противопоставить растущим нуждам в продовольствии у этого динамичного населения, для которого открылась возможность роста. Корсика стала супругой своего века, пусть это был всего лишь морганатический брак. Она запоздало присоединилась к процессу демографического роста, который уже долгое время наблюдался в континентальной Европе в эпоху Просвещения.