История регионов Франции

Но это относительное затишье нисколько не означает, что сердца местных жителей были окончательно завоеваны: это будет уже позже! Французская революция, как и в других регионах «по периметру», в моральном и политическом смыслах объединила корсиканскую землю с ее недавно приобретенной родиной-матерью. Это единство было еще непрочным, но уже могло себя проявить. Начиная с 1789–1790 годов выходят на первый план реформы, проведенные из Парижа по инициативе национального правительства: разделение на департаменты, создание (дистриктов), которые соответствовали нашим современным округам, превращение существовавших до тех пор «пьевов» в «кантоны» — последнее, по правде говоря, касалось в большей степени внешней словесной оболочки, нежели сути вещей. Раньше самые светлые умы на острове и особенно в корсиканской диаспоре не принимали французского завоевания; теперь же они увлеклись идеей о том, что королевство, какой бы угнетающей силой оно ни было, стало в итоге, при помощи Революции, проводником свобод на территории этого большого острова. Среди этих новообращенных вскоре появится молодой Наполеон Бонапарт, бывший ранее франкофобом. Смягчив свою прошлую ненависть к королевству, он в 1789 году становится одним из командиров национальной гвардии в Аяччо. Паоли, в свою очередь, тоже привлекла новая ситуация. В 1790 году он вернулся в страну, где когда-то был видным лидером. Его встретили бурно: он был назначен главнокомандующим той же самой национальной гвардии. В течение некоторого времени он показывает свою высокую преданность парижскому правительству и получает от него ценные указания, как эффективно вести дела в корсиканском «департаменте».

Вскоре эта первоначальная интеграция пошатнулась. Кланы, которые все еще сохраняли свое влияние, стали склоняться кто к аристократии, кто к революционным крайностям. Священники, несмотря на исключительно формальное послушание гражданской конституции для духовенства, испугались процесса секуляризации, наносившего прямой удар по преданности островитян папскому престолу. Даже сам Паоли в глубине души оставался человеком XVIII столетия, возможным приверженцем просвещенного деспотизма, даже монархии, вербующей себе сторонников: он быстро вернулся к своим прежним симпатиям во взглядах, которые все-таки несколько модифицировал. В 1793 году его заклеймили подозрительные члены Конвента, приняли за жирондиста… со Средиземного моря. Но в следующем году он предпринял активные действия: с его согласия на острове высадились англичане. Была ли это благотворная операция? Корсика получила от британцев очень либеральную конституцию… которую вице-король Эллиот, только что посаженный на трон лондонскими властями, поспешил не вводить в действие. Авторитаризм этого человека снова воскресил дух мятежа среди населения, отныне ставшего непримиримым; население помимо этого пострадало от неминуемого развала экономики, последовавшего за водоворотом событий Революции (из-за нарушения морских путей сообщения, закрытия рынков сбыта и др.). В 1795 году Паоли, поссорившись с Эллотом, снова отправился в изгнание в Англию. Однако, у вице-короля было время, пока он был проконсулом, обнаружить, какое нежное чувство питают к получению чиновничьих постов некоторые граждане «протектората». Имея трезвый взгляд на вещи, он также осознавал, что государство, не имеет значения, английское или французское, абсолютно неспособно обеспечить таким образом жалованием всех людей. Предваряющее замечание? Однако единственная среди периферийных меньшинств, Корсика в годы Революции, в переломный момент сделала радикальный выбор (или это ее лидеры сделали выбор за нее) отделиться от Франции. Это уникальный эпизод, о котором не стоит ни в коем случае забывать, позволяющий понять «отличие» острова от континента в последующие эпохи.

Возвращение Франции (к тому времени увеличившей свою территорию) после недолгого промежуточного британского вмешательства открыло бонапартистский, а затем наполеоновский период на Корсике. С 1796 года агенты и солдаты этого генерала вновь завоевывают остров для Директории.