История религий

Натуралистическая концепция религии уходит своими корнями в глубокую древность и имеет достаточно много вариантов. Главный из них сводится к тому, что все религии возникли из неумения человека объяснить грозные силы природы, которые вызывали у него страх. Пожалуй, впервые в явной форме данная концепция была сформулирована Демокритом, а затем она неоднократно воспроизводилась в истории человеческой мысли. В рамках этой концепции в конце XVIII в. появляется астрально-мифологическая трактовка религии, основателями которой считаются французские исследователи К.Ф. Вольней и Ш. Дюпюи. К тем грозным силам, из-за страха перед которыми возникала религия, эти авторы относили прежде всего небесные явления. Поэтому они пришли к выводу, что истоки всех религий следует искать не на земле, а на небе. Согласно их точке зрения, боги всех религий, а также мифологические и эпические герои являются олицетворениями звезд, созвездий, солнца, планет, их спутников и т. п. У этой концепции есть и современные сторонники. Так, в работах немецкого религиоведа Э. Церена обосновывается мысль о том, что Христос является олицетворением луны и что культ луны оказал огромное влияние на становление христианства[14].

Другим вариантом натуралистической трактовки является антропологическая концепция религии, одна из разновидностей которой известна под названием анимистической теории Э. Тайлора[15]. Согласно Тайлору, в основе всех религий лежат первобытные представления о душе и духовных существах. Эти представления зародились в ходе размышлений первобытного человека над такими явлениями, как сон, видения, болезнь, смерть, а также из переживаний состояний транса и галлюцинаций. Будучи не в состоянии правильно объяснить эти сложные явления, «первобытный философ» вырабатывает понятие о душе, находящейся в теле человека и покидающей его время от времени. В дальнейшем формируются более сложные представления: о существовании души после смерти тела; о переселении душ в новые тела (теория метемпсихоза); о душах животных и растений; о загробном мире и т. д.

Второй ряд представлений касается отдельно существующих духов, олицетворяющих собой грозные силы природы, наиболее выдающихся людей и т. п. Отсюда прямая линия ведет к политеистическим религиям, а затем к вере в единого Бога-Творца.

Исходя из данных рассуждений, Тайлор выдвинул формулу: «Анимизм есть минимум определения религии», которую использовали некоторые религиоведы. Однако в ходе ее обсуждения выявились и слабые стороны, поскольку Тайлор идеализировал первобытного человека, представляя его «философствующим дикарем», стремящимся объяснить конечные причины сложнейших явлений и получающим в ходе своих рассуждений весьма абстрактные выводы. Более того, некоторые первобытные верования (фетишизм, тотемизм) не включают в себя анимистических представлений. Впоследствии они были названы «преанимистическими».

Другим виднейшим представителем антропологической концепции религии считается немецкий философ Л. Фейербах. Он отвергал представление о врожденном религиозном чувстве и стремился объяснить возникновение религии исходя из природы человека и его свойств. Согласно Фейербаху, не Бог создал человека, а человек создает Бога по своему образу и подобию, отчуждая от себя свои сущностные качества, а затем в гипертрофированном и абсолютизированном виде перенося их на некое воображаемое существо, называемое Богом. Становление религии Фейербах связывал с господством аффектов и сильных эмоций, вызванных природными явлениями и фантазией человека[16].

Основоположник марксистской концепции религии К. Маркс, следуя за Фейербахом, соглашался с тем, что исторически религия возникает как выражение практических потребностей человека, но исходит не из потребительской практики «пищи и питья» индивида, а из особенностей «древних общественно-производительных организмов», для которых характерны незрелость «индивидуального человека» и низкая ступень развития производительных сил труда. Для Маркса религия — не естественный (определяющий), а общественный (производный) продукт, историческая форма мировоззрения, но это не окостеневшая доктрина, изолированная от «живого» движения истории, она — «звено действительного мира»[17].