История религии. Том 1

изначально дана человеку Богом, а власть автономная, утверждающая свои цели

и свои мерила для жизни и мысли.

Конкретно Первородный грех можно представить в виде попытки человека,

повлиять на природу, используя данные ему силы в одних лишь своекорыстных

целях. Сам этот акт "первой в истории магии" привел к внутренней

переориентации человека и внес разлад во все его существо.

Роковая черта была перейдена: человек осознал, что он свободен, что

может действовать вопреки Богу. Головокружительная бездна раскрылась перед

ним, и тот, кто был создан стать борцом с Хаосом, стал его рабом. Путь к

Древу Жизни был закрыт. Законы, властвующие в природе, овладели человеком,

гармония духа и плоти была нарушена, между Небом и Землей разверзлась

пропасть...

x x x

Первородный грех есть крушение духа, утвердившего себя не в Боге, а в

самом себе. Оно замутнило поток ноосферы, воспрепятствовало ее движению

вперед. Объяснить этот порыв назад, этот регресс, это отступление во тьму в

рациональных терминах невозможно, здесь порог разума, край бездны.

Мало кто из христианских мыслителей так отчетливо осознавал его, как Н.

Бердяев. "Грехопадение, - говорил он, - есть религиозно-метафизический, а не

моральный факт, оно лежит неизмеримо глубже моральности и частного явления

человеческой психики. Грехопадение совершилось в глубине мистической стихии

мира, это таинственный факт метафизической свободы, разрыв бытия и

порабощение его частей, а не нарушение моральной законности" /11/.

Но и здесь мы должны вернуться к вопросу: был ли человек первым в

творении, кто превратил свою свободу в орудие зла? Он ли стал первенцем

духовного мятежа и, отступив от Бога, нарушил гармонический строй

мироздания?

Согласиться с этим весьма соблазнительно. Ведь так очевидно, что

человек слишком часто проявляет себя как осквернитель природы, насильник и

разрушитель!

Нередко библейское учение толковали именно в этом смысле. В человеке

видели первопричину космического несовершенства, и эта мысль странным

образом стала казаться едва ли не аксиомой богословия /12/.

Между тем Библия недвусмысленно свидетельствует о том, что не было

такого дочеловеческого мира, в котором отсутствовали бы смерть и взаимное

пожирание существ. В Писании, например, нет ни малейшего намека на то, что

хищные животные появились лишь после Грехопадения. Отцы Церкви, комментируя

библейскую историю творения, говорят о первозданной природе, в которой есть

и борьба, и жизнь одних за счет других /13/.

Мы уже говорили, что вера не может принять взгляд, согласно которому

жестокий мир есть подлинное отражение высшей творческой Воли Логоса.

Сомнения здесь неизбежны. Их прекрасно выразил английский поэт Уильям

Блейк в своем мистическом стихотворении о тигре, в котором есть такие

строки:

Неужели та же сила,

Та же мощная ладонь

И ягненка сотворила,

И тебя, ночной огонь?

Перевод С.Я. Маршака

В самом деле, религиозное сознание противится

мысли о том, что космическое зло проистекает от Бога. А поскольку оно

существовало до человека, источник его нужно искать и не в нем, и не в

Творце.

Ответ на этот вопрос дает Библия. Она говорит о том, что человек

отступил от Бога, поддавшись искушению Змея. Это он внушил людям, что,

нарушив заповедь, они станут "как боги".

x x x

Символ Змея достаточно прозрачен. Прежде всего, он связан с

представлением о существе низменном, коварном и в то же время

грозно-могущественном. Змея подкрадывается незаметно и жалит внезапно; она

обладает завораживающей силой. Исконный страх перед змеями живет до сих пор

в подсознании человека. В то же время в мифологии древних Змей был

распространенной эмблемой языческих божеств. В древних космогониях он

олицетворял Бездну. Змей был богом плодородия и одновременно - разрушения и

Хаоса /14/. Вот почему ветхозаветный автор обратился к образу Змея.

"Христианское богословие, - отмечает С. Трубецкой, - слагалось в борьбе

с ересями. Еврейская религиозная мысль развивалась в упорной и тяжелой

борьбе с язычеством - иноземного и отечественного происхождения" /15/. В

библейском сознании богоотступничество ассоциировалось с языческим

соблазном, и Змей как атрибут богов плодородия стал символом зла,

противления истинному Богу. Аналогами Змея в Библии являются чудовища Хаоса,

но там они, как и Змей, не боги, а тварь, возмутившаяся против Создателя. В

Апокалипсисе "древний Змей", Дракон и Сатана - синонимы. Об этой силе

Христос говорит как о "князе мира", с которым Он пришел бороться.

Таким образом, Библия, как подчеркивает один из современных богословов,

говорит о "сверхисторических, сверхчеловеческих демонических факторах,

действующих в более обширной Вселенной и препятствующих достижению

божественных целей" /16/. Именно поэтому христианство имеет основание

говорить о совершившемся до человека космическом Грехопадении.