История религии (Том 4)

Заботясь о "народе", Платон, по-видимому, совершенно не принимает в расчет личность. Это связано с отсутствием у него опыта свободы. Он властно ломает старое, диктует, меняет, ибо люди для него - неудачно поставленные фигуры на шахматной доске, которые необходимо расположить в правильном порядке. Философу важна не каждая из них, а общая схема, которую он начерчивает с решительностью полководца. Платон уверен, что едва только будет установлен предложенный им порядок, как в государстве воцарится счастье. Над тем, какой ценой оно будет куплено, он не задумывался.

Философов, правящих в таком обществе, Платон называет "спасителями" людей. Безраздельно отдавшиеся служению, они не принадлежат себе. Зато в силу своего исключительного положения философы стоят по ту сторону закона. Идею права, обязательного для всех, которую отстаивал Сократ, Платон фактически отвергает, совершая тем первую измену учителю.

Но где же гарантия, что философы удержатся на соответствующей их призванию высоте? Кто сможет проверить их действия? На эти вопросы Платон не может дать ответа. Таким образом, отрицание демократии приводит философа к защите своеобразной "идеологической диктатуры". Это один из пунктов, изобличающих всю чудовищность его замысла. Даже апологет социальных идей Платона Р. Пельман вынужден признать, что бесконтрольность философов "заключала в себе полноту власти, которая в руках недостаточно высоких умов представляла бы слишком большой соблазн для злоупотребления" (15).

Одним словом, Платон создал проект "закрытого" авторитарного государства, которое определяет для всех граждан цели, интересы, вкусы и даже моды. Функции власти расширены Платоном до бесконечности: он присваивает ей право распоряжаться и в экономической, и в культурной, и в религиозной сферах. Таков мрачный итог попытки обрести гармонию без свободы.

x x x

Совсем не случайно, что Платон относил наилучший, с его точки зрения, строй к временам первобытным (золотому веку). Он, в сущности, верно угадал некоторые тенденции исторического процесса. Действительно, именно в первобытном обществе, проникнутом магическими воззрениями, целое ставилось выше единичного, род, племя, народ были выше личности. Известный социолог Карл Поппер называет этот уклад "трибалистским" (от латинского слова tribus - племя). В нем царит "верховная власть племени, без которого индивид ничто" (16).

Духовное развитие человечества в основе своей связано с противлением "родовому" наследию каменного века. Лучшие завоевания культуры родились именно в этой борьбе за человека. В свою очередь магизм постоянно давал о себе знать. И в эпохи цивилизованных обществ он выражался нередко в теориях, призывавших людей вернуться к примату государства над личностью. Платон, по словам Поппера, первый предпринял "серьезную попытку возродить древние трибалистские формы социальной жизни" (17).

Свобода требует от человека подвига, творчества, ответственности; магический же трибализм освобождает его от этого бремени. Все ясно, все решено, на все вопросы заранее готов ответ. Отдаться этому безмятежному существованию было старым искушением человечества. Не один раз, тяготясь своей свободой, люди готовы были променять ее на "чечевичную похлебку". Не в этом ли видел залог своего успеха инквизитор Достоевского?

Особенно остро "боязнь свободы", неумение и нежелание пользоваться ею сказываются в переходные эпохи, когда человек сбрасывает оковы, а потом не знает, что делать дальше; тогда он бывает готов ради покоя и порядка снова вернуться к рабству.

Неудивительно, что идеи Платона были так близки многим идеологам авторитарной власти; только одни признавали свое родство с древним философом, а другие его скрывали. Фашистский философ Саутер прямо говорил, что платоновский Полис - это возвышеннейший образец тоталитарного государства". Другой его единомышленник провозгласил Платона "истинным основоположном национал-социалистического учения о государстве". Нацизм во многом осуществил замыслы Платона. Здесь - и правящая клика людей, "владеющих ключами истины", и спартанские лозунги, и контроль над искусством и образованием, и многие другие черты сходства. Платон хотел регламентацией браков выводить новую породу людей. Как это выглядело на практике, можно судить по истории Третьего рейха.

Таким образом, Платон стал пророком строя, дух которого Шпенглер впоследствии выразил в таких словах: "Во что мы верим, должны верить все. Чего мы хотим, должны хотеть все" (18).

Этот итог сводит на нет и положительные стороны платоновской социальной доктрины: его критику исторических форм правления и идею о нравственном состоянии граждан как залоге здоровья общества.

x x x