История религии (Том 4)

Платона глубоко потрясла смерть человека, с которым он был связан многие годы и на которого возлагал столько надежд. Горю философа не было предела. Казалось, какой-то рок разрушал все его начинания. Вместе с Дионом окончательно похоронил Платон свои чаяния. Сицилийское убийство представлялось ему самым страшным преступлением в истории. Платон писал, что заговорщики ему и всем людям причинили величайшее зло "тем, что погубили человека, желавшего жить по справедливости" (22). На смерть Диона философ написал элегию:

Древней Гекубе, а с нею и прочим, рожденным в ту пору,

Женщинам Трои в удел слезы послала судьба.

Ты же, Дион, совершивший такое прекрасное дело,

Много утех получилв жизни от щедрых богов.

В тучной отчизне своей, осененный почетом сограждан,

Спишь ты в гробу, о Дион, сердце пленивший мое! (23)

Философ рассматривал крах своих замыслов как горестную и нелепую случайность. Ему и в голову не приходило, что его Полис враждебен самым высоким и неотъемлемым правам и свойствам человека. Он проклинал низость и честолюбие тиранов, гражданские смуты и измену, которые помешали ему осчастливить людей. Смерть Диона навела его на мысль, что в мире действуют темные и косные силы, упорно противящиеся реализации идеала.

Но для памяти Платона неуспех его, пожалуй, был благом. Если бы сиракузский правитель действительно установил платоновский режим, то философ оказался бы в числе исторических преступников. В сознании человечества он жил бы не столько великим идеалистом, сколько основателем жестокого деспотического строя. И без того уже на его образ навсегда легло темное пятно, которое не могут смыть никакие ссылки на добрые побуждения Платона.

Добро без свободы неизбежно оборачивается злом.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава двадцать первая

ГАРМОНИЯ БЕЗ СВОБОДЫ

1. R. Вultтап. Primitive Christianity in its Contemporary. Setting, London, 1964, р. 149.

2. Вл. Соловьев. Жизненная драма Платона, с. 222.

3. "Не во времени два разных Платона должны быть различаемы, а две души должны быть различаемы в одном теле Платона, одна - способная воспарять к небесам, другая - соблазненная желанием свести истину с небес на землю" (К. Зайцев. Основы этики. Харбин, 1937, с. 35). На известную схематичность попытки Соловьева реконструировать эволюцию учения Платона указал еще С. Трубецкой (История древней философии, т. 2, с. 29).

4. См.: А. R. Wadia. Socrates, Platon and Aristotle.- S. Radhakrishnan (еd.). History of Philosophy Eastern and Western. London, 1953, р. 65.

5. Платон. Государство, 551 d.

6. Тамже, 557а, b, с.

7. Там же, 563 d, е.

8. Там же, ЕНН е, 567 а.

9. Там же, 567 b.

10. Там же, 569 b.

11. См., напр.: В. Виндельбанд. Платон. СПб., 1904, с. 17.

12. Платон. Государство, 546 а.

13. О влиянии спартанского идеала на утопию Платона писали многие авторы (см.: Е. Трубецкой. Социальная утопия Платона. М., 1906, с. 94). Рассел посвящает этому предмету особую главу своей "Истории западной философии" (с. 133 cл.). На египетские порядки Платон прямо не ссылается, но о влиянии на него Египта есть косвенные свидетельства (см.: А. Е. Тауlor. Рlatо, р. 11).

14. Платон. Государство, 398, 406, 500.

15. Р. Пельман. История античного коммунизма и социализма.- "Общая история европейской культуры", т. II, с. 252.

16. К. Рорреr. The Open Society and its Enemies. London, 1957, v. I, р. 9.

17. К. Рорреr. Op. cit., р. 45.

18. О. Шпенглер. Пруссачество и социализм. Пг., 1922, с. 23.

19. Плутарх. Дион, XII.

20. Там же, XXVIII.

21. Платон. Письма, 320 d.

22. Там же, 335 с.

23. Греческая эпиграмма. М., 1960, с. 55. Пер. Л. Блуменау.

Глава двадцать вторая

ЛОГОС И ХАОС. ОТРЕЧЕНИЕ ОТ СОКРАТА

Афины, 354-347 гг.

Мудрые язычники в философии своей и познании

достигли даже до лица Божия,

однако не смогли ни увидеть, ни познать Его.

Яков Беме

Политические неудачи Платона и его отлучки из Афин нисколько не сказались на его детище - Академии. Она уже стала вполне сформировавшейся школой, которой, кроме самого философа, руководили некоторые его ученики. В Академии разрабатывались самые различные вопросы: последователи Платона стремились придать его учению более стройный вид. Они толковали книги философа и все чаще требовали от него уточнений и разъяснений. Среди учеников особенно выделялся Аристотель из Стагира (384-322). Восемнадцатилетним юношей он приехал в Афины. Платон в это время отсутствовал, и к его возвращению ученик был уже начинен недоуменными вопросами, с которыми немедленно приступил к учителю. Платон был поражен ранним развитием и остротой интеллекта нового адепта школы; Аристотелю мало было усвоить дух платонизма, он хотел увязать воедино все его положения. От своего отца-медика Стагирит унаследовал страсть к исследованиям природы, и, вероятно, его высказывания не раз ставили учителя в тупик: ведь прежде Платон относился к естествознанию несколько свысока, а теперь оказывалось, что его учение будет весьма уязвимым, если не осветить и эту область.