История Рима

После взятия Сагунта Ганнибал вернулся в Новый Карфаген. Щедро наградив солдат из военной добычи, он распустил на зиму свои иберские войска по домам, обязав их вернуться ранней весной. Для охраны Испа­нии и Африки Ганнибал провел несколько важных мер. Собираясь надол­го покинуть Пиренейский полуостров, он оставил там своим заместите­лем брата Гасдрубала, выделив ему довольно крупные сухопутные и мор­ские силы. Для охраны Африки также были оставлены значительные войсковые контингенты. При этом Ганнибал предусмотрительно отправил в Африку иберские войска, а в Испании сосредоточил главным образом ливиян. Таким путем он надеялся вернее удержать в повиновении тех и других.

Стратегический план Ганнибала требовал хорошей информации о по­ложении дел в Северной Италии и точных данных о маршруте. Для этого он послал разведчиков и агентов к кельтам обеих Галлий — и Транзальпинской и Цизальпинской. Кроме этого, сами галлы прислали к нему по­слов. Сведения, полученные Ганнибалом, были положительные: галлы Се­верной Италии обещали ему полную поддержку в войне с Римом, а отно­сительно пути через Альпы говорили, что хотя он и труден, но не невозможен.

В Риме падение Сагунта было воспринято как фактическое начало вой­ны с Ганнибалом. Однако формально война еще не была объявлена. Для этого в Карфаген отправили посольство из нескольких почтенных сенато­ров во главе с Квинтом Фабием Максимом. Послам поручили требовать выдачи Ганнибала и находившихся при нем членов карфагенского сената, в противном случае — объявить войну.

В карфагенском сенате в присутствии послов не возникло никакой дис­куссии по вопросу о том, кто является нарушителем международных дого­воров. Римское посольство предъявило свой ультиматум, в ответ на что один из карфагенских сенаторов произнес речь, в которой обосновал карфагенс­кую точку зрения. Римляне не стали отвечать: вопрос был слишком ясен.

«Квинт Фабий, — говорит Ливий, — подобрав переднюю полу тоги так, что образовалось углубление, сказал: 'Вот здесь я приношу вам войну и мир, выбирайте любое!". На эти слова он получил не менее гордый ответ: 'Выбирай сам!" А когда он, распустив тогу, воскликнул: Я даю вам войну", присутствующие единодушно ответили, что они принимают войну и бу­дут вести ее с такой же решимостью, с какой приняли» (XXI, 18).

Война была объявлена ранней весной 218 г. Римский сенат еще до это­го выработал определенный стратегический план, предусматривавший од­новременный удар по Испании и Африке. Один из консулов 218 г. — Пуб­лий Корнелий Сципион — должен был отплыть в Испанию. Другому кон­сулу — Тиберию Семпронию Лонгу — было поручено произвести десант в Африке, опираясь на Сицилию. Однако этот план, сам по себе совершен­но разумный, не учитывал намерений Ганнибала, о которых римляне уз­нали только тогда, когда война уже началась.

Гениально смелый план карфагенского вождя состоял в том, чтобы вторг­нуться в Италию через Альпы. Несмотря на свою смелость, этот план был совершенно логичен, и если бы в Риме были хорошие стратеги и политики, они могли бы разгадать его заранее. Действительно, Ганнибал должен был вести только наступательную войну. Такой характер ее был предопределен всей политикой Баркидов, и только он давал надежду на успех. Но вести наступательную войну при условии абсолютного господства Рима на море можно было только на территории Италии, перейдя Альпы. Конечно, этот переход был нелегок, но возможен. Ведь в предыдущие годы кельты не раз перебирались через горы крупными отрядами и даже целыми племенами, с женами и детьми. Нападение на Италию с севера, кроме фактора внезапно­сти, имело за себя одно решающее политическое соображение: Ганнибал был уверен, что италийская федерация развалится, едва только он появится на территории полуострова. Поведение галлов, во всяком случае, давало ему серьезные основания для такой уверенности.

Ганнибал и его штаб отдавали себе полный отчет в трудностях италийского похода. Особенно сложной казалась проблема снабже­ния армии продовольствием. «Когда Ганнибал задумал совершить военный поход из Иберии в Италию, — пишет Полибий, — прокор­мление войска и заготовление необходимых припасов представляло величайшие трудности. Предстоявшие трудности много раз об­суждались тогда в совете, и вот один из друзей, Ганнибал по прозванию Мономах, заявил, что, по его мнению, есть одно только сред­ство пройти в Италию. Ганнибал предложил высказаться. Друг его на это ответил, что необходимо научить воинов питаться челове­ческим мясом и позаботиться о том, чтобы они заранее освоились с этой пищей» (IX, 24).