История Рима

Первым литературным произведением Тацита был «Диалог об орато­рах» (около 81 г.), в котором он рассуждает о причинах упадка красноре­чия в Риме. Эти причины он видит в падении свободной политической жизни при императорах. Лет 15 спустя Тацит пишет биографию своего тестя, полководца Агриколы («О жизни и нравах Юлия Агриколы»), где содержатся интересные данные о Британии. Такой длительный перерыв объясняется тем, что в правление Домициана (81—96 гг.) всякая возмож­ность свободного литературного творчества была исключена. Почти од­новременно с «Агриколой» появилось одно из важнейших произведений Тацита — его «Германия». Это небольшой географический и этнографи­ческий очерк, содержащий описание страны и быта германских племен. Для ранней истории германцев этюд Тацита является главным источни­ком. «Германия» вряд ли написана на основании личного знакомства ав­тора со страной и ее обитателями. Вероятнее всего, данные Тацита осно­ваны на литературных источниках и на рассказах лиц, бывавших в Гер­мании.

Таким образом, когда Тацит приступил к работе над своими основны­ми произведениями («Историями» и «Анналами»), он был уже зрелым писателем, обладавшим к тому же большим служебным опытом. «Исто­рии» написаны, вероятно, в 105—107 гг. В своем первоначальном виде они состояли, по-видимому, из 12 книг и охватывали период от 68 до 96 г., т. е. от гибели Нерона до убийства Домициана. Но уцелели из них только первые 4 книги и часть 5-й. «Анналы», написанные около 115—117 гг., делились, по-видимому, на 18 книг, из которых до нас дошли 1—4-я, отры­вок 5-й, 6-я, около половины 11-й, 12—15-я и первая половина 16-й. «Ан­налы» излагали события от смерти Августа (14 г.) до гибели Нерона (68 г.). Таким образом, оба главных произведения Тацита давали связ­ную картину римской истории почти за весь I в. Но и в наличном своем состоянии они являются неоценимым источником по истории Ранней им­перии.

Тацит — крупнейший из римских историков и один из самых выдаю­щихся античных историков вообще. Правда, его нельзя поставить на один уровень с Фукидидом и Полибием. В нем нет объективности великих греческих историков; он не обладает даром вскрывать основные причи­ны исторических событий; у него, в сущности, нет никакой общей исто­рической концепции. Тацит прежде всего художник. В этом смысле он типичный представитель античной историографии, которая, за очень немногими исключениями, была не столько наукой, сколько литерату­рой. Он большой психолог Если и можно говорить о какой-нибудь «ме­тодологической» концепции Тацита, то таковой был психологический индивидуализм: личность с ее психическим складом является главной движущей силой истории. И Тацит всю силу своего огромного художе­ственного таланта направил на изображение этих исторических лич­ностей.

В своих главных произведениях римский историк дал потрясающую по своему драматизму картину перерождения принципата Августа в крова­вую тиранию его преемников. Написанная сжатым и необычайно вырази­тельным языком, изобилующая яркими образами, эта картина оказала ре­шающее влияние на все дальнейшее развитие историографии, посвящен­ной I в. Империи. Образы, созданные Тацитом, стали каноническими и в мировой науке, и в мировом искусстве. Все попытки исправить Тацита, дать принципиально иную трактовку фигурам и деятельности первых рим­ских императоров до сих пор были безуспешны.

В какой степени картина, нарисованная Тацитом, соответствует дей­ствительности? Если говорить о фактах, то упрекнуть историка в их со­знательной фальсификации мы не можем. Он прекрасно понимает, что пер­вый долг историка состоит в добросовестном и тщательном установлении фактической стороны дела в интересах объективной истины, Тацит широ­ко использовал всю основную литературу конца Республики и начала Им­перии — исторические труды, мемуары, памфлеты, речи и т. п. Ему, не­сомненно, были доступны важнейшие официальные документы. Наконец, он сам принадлежал к высшей имперской бюрократии, был в курсе всей текущей политики и обладал необходимыми для историка знаниями в об­ласти государственных и военных вопросов.

Действительно, там, где мы можем проверить Тацита показаниями па­раллельных литературных источников (Плутарха, Кассия Диона, Светония и др.) или документальным материалом, мы не в состоянии сделать ему ни одного сколько-нибудь серьезного упрека в искажении фактов.