История римской литературы Том I

В сборник "Любовных элегий" входит 49 стихотворений, написанных элегическим дистихом. В элегиях, связанных с Коринной, поэт рассказывает не только о своих личных переживаниях, но изображает вообще самые разнообразные проявления любовных чувств.

В начале каждой из трех книг сборника помещены элегии, являющиеся как бы введениями к остальным: в них мы находим темы, типичные для произведений этого жанра · — о славе, доставляемой женщине любовью поэта, о власти Амура, о невозможности для поэта создавать произведения, не связанные с любовной тематикой, о "жестокой двери", не позволяющей влюбленному проникнуть к красавице, жалобы на корыстолюбие женщин и т. п. Лишь две элегии как бы выпадают из этого общего тона: элегия на смерть поэта Тибулла, где поэт искренне выражает свою печаль по поводу безвременной кончины своего талантливого собрата (III, 9) и элегия в честь праздника Юноны (III, 13), носящая характер исторической справки о происхождении этого праздника и служащая прототипом Овидиевых "Фастов".

Свои взгляды на значение любовной поэзии Овидий излагает в элегии 1 книги III, где в поэтической форме изображает богинь трагедии и элегии, оспаривающих друг у друга свое на него право. Богиня элегии, несмотря на свою хромоту (намек на то, что в элегическом дистихе одна строка короче другой), склоняет поэта на свою сторону, приобретая в лице Овидия верного ученика. Овидий отстаивает любовную поэзию и перечисляет имена поэтов, уделявших свое внимание почти исключительно любовной тематике. Среди них он называет как римских поэтов — Галла и Тибулла, так и александрийцев — Каллимаха, Менандра и др. (I, 15). Квинтилиан, отмечая склонность Овидия к эротике, называет его lascivus (распущенным) по сравнению с другими элегиками (X, 1, 93).

Природный талант, изумительная легкость и изящество языка, наблюдательность и юмор — все это доставляло стихам Овидия большую популярность. Блестящие способности Овидия сразу обратили на него внимание и поэтов, и широкой публики. Пышный расцвет любовной поэзии в римской литературе обычно связывается как раз с именем Овидия, творчество которого и явилось заключительным этапом в развитии римской любовной элегии. С точки зрения содержания его любовных элегий для нас интересны не столько интимные переживания поэта, сколько яркие, живые картины быта и нравов современного ему римского высшего общества.

В римской поэзии были широко распространены сравнения любви с войной, рабством, охотой, и т. п., ставшие уже известным литературным шаблоном — "общим местом" любовной поэзии. Так, война и любовь рассматриваются как нечто родственное: в элегиях встречаются термины, связанные с военным бытом, с походной боевой жизнью и т. п. Наряду с традиционными высказываниями на эту тему Овидий в поэзии выражает и свое личное отношение к военной службе, отзываясь о ней весьма неодобрительно. Он говорит, что у него не было интереса к "пыльным военным трудам", и это пренебрежение к военной деятельности отражало не только его личные взгляды, но настроения большей части римской аристократической молодежи.

Критикует он и политику Августа, связанную с возведением во всадническое достоинство простых солдат, разбогатевших на войне. Овидий с гордостью подчеркивает, что он сам происходит из старинного всаднического сословия, а не от тех выскочек, которые по прихоти принценса получили золотое кольцо, отличительный признак всаднического сословия. Поэт откровенно говорит о своем отношении к этому вопросу, шутливо упрекая неверную красавицу за то, что она отдала предпочтение выскочке-солдату ("Любовные элегии", III, 8, 15-18).

Высказывая критические замечания о суде и судебных порядках, как уже упоминалось, Овидий в своей поэзии пародирует и сами судебные речи. Смех в поэзии Овидия занимает большое место; поэт в своих шутках не щадит ни богов, ни людей, ни даже самого себя.

Эта склонность Овидия к смеху и к пародированию ясно проявляется и в его отношении к религии. Поэзия Овидия и поэзия всех его современников тесно связана своими корнями с мифологией и полна сцен из жизни богов и героев древности. Но у Овидия нет того почтительного отношения к богам, какое было у большинства старинных поэтов или у его современника Вергилия. Овидий считал, что боги, так же как и мифы о них, выдуманы для устрашения необразованной глупой толпы ("Любовные элегии", III, 3, 23; "Искусство любви", I, 637-640). Подобного рода мысли излагаются и в "Скорбных элегиях" (VI, 287 сл.), но нигде, может быть, так ярко не выявился атеизм Овидия, как в элегии на смерть Тибулла, где он прямо заявляет, что не верит в существование богов: