История римской литературы Том I

Не было страха тогда, ни кар, и слов не читали
Грозных "на бронзе: толпа умолявшая неустрашалась
Уст судьи своего, — без судей были вое безопасны,-

(II, 91-93)

то теперь, во времена Овидия,

...Стыд убежал, и правда и верность
И на их место тотчас появились обманы, коварство;
Казни, насилье пришло и проклятая страсть к обладанью...
Вышла на свет и война, что и златом крушит и железом,
В окровавленной руке потрясая со звоном оружье.
Ныне живут грабежом; в хозяине гость не уверен,
В зяте — тесть, редка приязнь меж братьями даже.
Муж жену погубить готов, она же — супруга.
Страшные мачехи, — те аконит подбавляют смертельный;
Ранее времени сын о годах гадает отцовских.

(I, 129-131, 142-148)

Картина, нарисованная Овидием под влиянием последних событий гражданской войны, далеко не соответствовала представлениям тех римлян, взгляды которых отображал Вергилий в своей знаменитой IV эклоге,, в недалеком будущем ожидая прихода "золотого века", наступление которого он связывал с правлением Августа ( "Энеида", VI, 791). Овидий остроумно использовал миф о "золотом веке", отдавая дань принятой поэтической традиции, чтобы противопоставить чистоту жизни первобытных людей современному падению нравов.

Интересен миф о Фаэтоне, сыне Солнца. Юный Фаэтон проникает во дворец Солнца, чтобы удостовериться в своем божественном происхождении. Описание дворца чрезвычайно красочно, сам дворец изображается как подлинное произведение искусства. Принятый ласково Фебом, Фаэтон попросил у отца разрешения воспользоваться его колесницей с крылатыми конями и вместо Солнца совершить его обычный дневной путь по небу. Феб предупреждает мальчика об опасностях, которые его ожидают во время пути и умоляет отказаться от необдуманной просьбы. Но Фаэтон продолжает настаивать, и Феб неохотно соглашается. Юный возница не смог справиться в колесницей, он отпустил вожжи, и огненные кони, не сдерживаемые твердой рукой, мчались по небу без дороги и едва не сожгли землю и все живое. Видя, какой опасности подвергается мир, Юпитер метнул в несчастного Фаэтона свою губительную молнию, и тот погиб, упав мертвым вдали от отчизны.

Заслуживает внимания эпитафия на могиле Фаэтона, похороненного наядами, являющаяся типичной надгробной надписью по форме и интересная по своему содержанию:

Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовской возница;
Пусть ее не сдержал, но дерзнув на великое, пал он.

(II, 327-328)

В этом мифе Овидий подчеркивает смелость человека, его дерзания, стремление уподобиться богам. Правда, здесь, как и в большинстве других мифов, эта попытка кончается гибелью смертного: боги не дозволяют людям безнаказанно проникать в тайны мироздания.

В мифе о Дедале и Икаре (VIII, 185) проводится по существу та же мысль. Особенно ярко проявляется ревнивое отношение богов к славе людей и к их талантам в таких мифах, как состязание муз с Пиэридами (V, 300-340, 660-678) или Паллады с меонийской девушкой Арахной (VI, 1-145). В мифе о состязании Аполлона с Марсием (VI, 383-400) разгневанный бог содрал кожу с живого Марсия, осмелившегося состязаться с ним в игре на флейте. Боги не выносят никакой критики их талантов. Овидий с юмором рассказывает о том, как царь Мидас не согласился признать первенство Аполлона, играющего на кифаре, и предпочел ему Пана с его простой свирелью. Обиженный Аполлон наказал Мидаса, наградив его ослиными ушами (XI, 175 сл.).

Боги карали людей не только за явно выраженное к ним неуважение" как, например, в мифах о гордой Ниобе или о жестоких ликийских крестьянах, прогнавших с насмешками жаждущую богиню Латону, но не прощали им даже малейших провинностей. В мифе об Актеоне, внуке Кадма, нечаянно увидевшем купающуюся Диану, оскорбленная богиня превратила юношу в оленя, и он был растерзан своими же собаками. В другом мифе прекрасная Дриопа была превращена в дерево за то, что она, срывая цветы лотоса на священном озере, по незнанию оскорбила нимфу Лотиду и т. д.