История римской литературы Том II

Сборник стихов Марциала называется "Эпиграммы", но это название далеко не соответствует всему составу тех пятнадцати книг, которые остались его наследием, даже если принять значение слова "эпиграмма" в том расширенном смысле, какое оно получило в позднейшие времена. Эпиграммы Марциала в ряде случаев — небольшие сатиры (см. I, 41; II, 14; III, 82; III, 93; VI, 64; VII, 20; XI, 56) [105], а многие из его стихотворений относятся к области искренней и задушевной лирики (см. I, 49; IV, 64; V, 78; VI, 86; X, 78; X, 96; X, 104; XII, 18; XII, 31; XII, 34).

Но сам Марциал постоянно называет свои стихи именно эпиграммами, начиная с предисловия к книге I, где он оправдывает язык и стиль собственных эпиграмм, ссылаясь на пример своих предшественников: "так пишет и Катулл, и Марс, и Гетулик, и каждый, кого читают и перечитывают". И в первой же эпиграмме книги I он так рекомендует себя читателю:

Вот он тот, кого вновь и вновь читаешь, —
Марциал, по всему известный свету
Эпиграммами в книжках остроумных.
Славой той, какой, ревностный читатель,
Наделил ты живого и в сознаньи,
Даже мертвый поэт владеет редко[106]

.

А в эпиграмме 110 той же книги он говорит:

Ты мне пленяешь, Велокс, что длинны мои эпиграммы.
Сам ты не пишешь совсем. Право, короче нельзя!

Но лучше всего виден взгляд Марциала на свои произведения как на эпиграммы, в отличие от других литературных жанров, в эпиграмме, обращенной к некоему Тукке:

Эпос я начал писать; ты начал тоже: я бросил,
Чтобы соперником мне на оказаться твоим.
Наша Тали́я в котурн трагический ногу обула;
Тотчас же сирму и ты длинную тоже надел.
Стал я на лире бряцать, .подражая Калабрским Каменам;
Ты, неотступный, опять плектр вырываешь у нас.
Я на сатиру пошел; ты сам в Луцилии метишь.
Тешусь элегией я; тешишься ею и ты.
Что же ничтожней найти? Сочинять эпиграммы я начал;
Первенства пальму и тут хочешь отнять у меня.
Брось хоть одно что-нибудь, на все ведь кидаться бесстыдно,
И нежеланное ты, Тукка, оставь для меня!

(XII, 94)

Оправдание в эпиграмме I, 110 интересно тем, что в нем Марциал полемизирует с защитниками короткой эпиграммы, не признававшими за ней права удлиняться и боровшимися против искажения ее исконной формы[107]. Против такого формального взгляда на эпиграмму Марциал горячо восстает, говоря:

Если, Косконий, тебе слишком длинны мои эпиграммы,
Лучше уж было б тебе салом подмазывать ось!
Этак тебе и Колосс покажется слишком высоким,
И маловатым сочтешь Мальчика Брутова ты.
Знай, что тебе невдомек: у Марса с ученым Педоном
Часто для темы одной по две страницы идет.
Вовсе не длинны стихи, от каких ничего не отнимешь,
А у тебя-то, дружок, даже двустишья длинны[108]

.

(II, 77)

Менее резко говорит Марциал, отстаивая эпиграммы, написанные дактилическим гексаметром в книге VI, помещая это оправдание непосредственно после самой длинной из своих эпиграмм (32 строки), написанных этим размером:

"Пишешь гексаметром ты эпиграмму?" — заметит мне Тукка.
Тукка, ведь принято так, Тукка, так можно писать.
"Но ведь она же длинна!" — Но и это принято, Тукка.
Любишь короче? Читай только двустишия ты.
Договоримся с тобой: эпиграммы ты длинные можешь,
Тукка, мои не читать, я же их буду писать.

(VI, 65)

Вполне понятно, что в данном случае Марциал защищается довольно слабо, потому что он и сам, очевидно, не считал подходящим для эпиграммы сплошной дактилический гексаметр и применил его всего четыре раза: I, 53; II, 73; VI, 64; VII, 98, да и то эпиграммы II, 73 и VII, 98 состоят всего из одного стиха каждая [109].