История римской литературы Том II

Естественно, что формалистические упражнения поздней литературы полнее всего выразились в поэзии. "Новые поэты" изощряются в вычурности ритмов, Оптациан сочиняет фигурные стихотворения, Авзоний и другие поэты складывают цептоны из вергилиевских полустиший, менее талантливые стихотворцы развлекаются тем, что излагают в стихах самые прозаические предметы (дидактические поэмы Серена Самоника, Теренциана Мавра, Авиена, Палладия). В то же время темы стихов становятся все более незначительными: по стихотворениям Авзония мы составляем полное представление о вкусах и привычках их автора, но не можем с уверенностью сказать, был он христианин или язычник. Господствуют мелкие жанры. Лишь на рубеже V в. последний крупный поэт античности, Клавдиан, пытается возродить большие формы сатиры, мифологического и исторического эпоса. Однако эту сосредоточенность поздней поэзии на мелких субъективных темах нельзя расценивать только как упадок — это хотя и слабое отражение того индивидуализма, того внимания к глубинам душевной жизни, величайшим памятником которого осталась "Исповедь" Августина. Здесь зарождается тип лирики нового времени — лирики, в которой главным является не выдержанность жанра и совершенство стиля, а выражение личности поэта.

Понижается уровень научной литературы: серьезные сочинения вытесняются краткими руководствами и сборниками анекдотов. Если Плиний выписывал из своих источников самое важное, то Авл Геллий выписывает самое любопытное. Флор составляет сокращение Ливия, Фест — сокращение Веррия Флакка, Солин — сокращение Плиния; по тому же пути идут Евтропий, Фест Руф, Аврелий Виктор и другие. Светоний заменяет связный исторический рассказ цепью биографий, у его продолжателей этот жанр обращается в пустую коллекцию анекдотов и любопытных мелочей. На правах исторических сочинений ходят по рукам романы о троянской войне и о приключениях Александра Македонского. Усиливается нездоровый интерес к мистике, к астрологии, к магии. Юлий Обсеквент составляет по Ливию список всех предзнаменований в римской истории, Фирмик Матерн пишет трактат по астрологии, Макробий привлекает всю неоплатоническую мистику для толкования Вергилия и Цицерона. В начале рассматриваемого периода славой чародея пользовался Апулей, а в конце его Фульгенций изображает магом и некромантом самого Вергилия.

Рядом с ослабевающей языческой литературой в это время зарождается и достигает расцвета латинская христианская литература. Во II и III вв. ей еще приходится бороться за свое существование; но в период домината христианство становится государственной религией, и христианская литература постепенно начинает вытеснять языческую. Рассмотрение деятельности блестящей плеяды христианских писателей — Минуция Феликса, Тертуллиана, Киприана, Лактанция, Амвросия, Пруденция, Иеронима, Августина — не входит в задачу настоящего обзора по двум причинам. Во-первых, почти все обширнейшее наследство этих и близких к ним авторов не ставит никаких художественных целей: это были толкования Священного писания, трактаты по богословским проблемам, критика язычества, полемика с еретиками, популяризация христианского вероучения, наставления новообращенным христианам, проповеди, похвальные слова, церковные гимны, стихотворные пересказы из Ветхого и Нового завета, дидактические поэмы. Во-вторых, эта литература принципиально отрешается от всех традиций римской литературы, провозглашает новые духовные ценности, отвергает обреченное на гибель земное величие Рима во имя "града божьего", которому служит верующий. Именно эта свобода от национальных связей и традиций дала возможность христианской церкви и христианской литературе не погибнуть вместе с Римской империей и достигнуть безраздельного господства в европейской культуре средних веков. Латинская христианская литература IV — V вв. — это не конец, а начало литературного процесса, пролог к средневековой латинской литературе. Конечно, христианство было подготовлено античной религией и философией, христианская литература использовала богатое наследие античной литературы; но элементы античной культуры были полностью переосмыслены христианством и заняли лишь подчиненное положение в системе его мировоззрения.