История римской литературы Том II

На ряде антитез построено большинство стихомифий в трагедиях Сенеки: такова, например, стихомифия Лика и Мегары ("Геркулес", 422-438), Лика и Амфитриона (449-460), Агамемнона и Пирра ("Троянки", 318-348). Эти стихомифии кроме формальной антитезы широко используют острую иронию; Пирр и Агамемнон даже не останавливаются перед взаимными оскорблениями:

Агамемнон. Я не отрицаю, что величайший воинский подвиг Пирра — убийство умоляющего старца Приама.

Пирр. А ты, трус, даже просьбу боишься выслушать, и заперся у себя, когда Улисс и Аякс обратились к тебе с просьбой.

("Троянки", 310-313·, 315-317)

Агамемнон. А сейчас ты требуешь убийства девушки перед гробовым камнем.

Пирр. А ты считаешь беззаконием убить девушку?

("Троянки", 330-331)

Агамемнон. Ты, зачатый тайком от девушки и рожденный от мальчишки Ахилла?

Пирр. От того Ахилла, род которого управляет всем миром: Фетида — морями, Эак — тенями, Юпитер — небом.

Агамемнон. От Ахилла, павшего от руки Париса

("Троянки", 312-346)

Также на антитезах, но более распространенных, построена чрезвычайно интересная сцена между Андромахой и Еленой в "Троянках"; в антитезах изображает свою печальную судьбу Елена: "Андромаха открыто плачет о Гекторе, — Гекуба о Приаме; и только Елена должна тайно оплакивать Париса. Ужасно переносить плен и рабство? Но я переношу его уже десять лет. Погиб Илион, повержены боги? Да, тяжко потерять родину, но тяжелее — дрожать перед ней. Вы несчастны, но вас много; против меня одной озлоблены и победители, и побежденные" ("Троянки", 910-917); узнав же о предстоящей смерти Поликсены, Андромаха отвечает плачущей Елене: "Видишь, как радостно принимает свой смертный приговор та, кто имеет великую душу; она требует царской одежды и охотно позволяет пышно убрать свои кудри; все прежнее она считала смертью, а то, что будет теперь, своим брачным покоем" ("Троянки", 948-951). Как в философском освещении событий, так и в языковых приемах, трагедии Сенеки носят яркий отпечаток своего времени. Так же ясно отразилась жестокая эпоха Нерона в более мелких чертах трагедий, например в натуралистических картинах убийств, жестокостей, истязаний и в полных мистического ужаса описаниях заклинаний, гаданья, вызова теней. Смерть Агамемнона, Ипполита и сыновей Фиеста, убийство Медеей ее детей, вызов тени Лая, в мельчайших подробностях описанные зловещие признаки жертвоприношения, совершаемого Тиресием; гаданье Медеи, вызывающей призраков и духов тьмы — все эти сцены показывают то нарочитое любование ужасами, которое, по-видимому, стало потребностью слушателей и читателей драм Сенеки. Они настолько привыкли к жестокостям в реальной жизни, что надо было прибегать к особым средствам, чтобы хотя сколько-нибудь поразить их испорченное воображение. Все эти сцены можно кратко характеризовать заключительными словами трагедии "Октавия": "И Авлида, и варварская земля Тавров милосерднее нашего города — там умилостивляют богов убийством чужеземцев, а Рим ликует над кровью граждан" ("Октавия", 978-982).

Не раз за мифологическими образами трагедий Сенеки встает образ современного ему Рима; даже отдельные термины, употребляемые им, принадлежат именно Риму — так, мы не раз встречаем слова curia, forum, imperium, vulgus; очень характерно приложение к Геркулесу термина "famulus", которым его хочет унизить в глазах его жены Мегары Лик; это обозначение "домашнего раба" совершенно не согласуется с греческой трактовкой подвигов Геракла и его отношения к Эврисфею. В упомянутой выше контроверсии между Андромахой и Еленой Елена говорит, что она сумеет сама обелить себя — "защитить свое дело даже против враждебного судьи" (causam tarnen possum tueri iudice infesto meam — "Троянки", 908-909), пользуясь при этом терминами римского суда.