История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

Непосредственные сношения Хмельницкого с царем Алексеем Михайловичем начались благодаря воздействию помянутого иерусалимского патриарха Паисия, который в бытность свою в Киеве в конце 1648 года очень подружился со знаменитым казацким гетманом. Патриарх с прискорбием смотрел на его союз с басурманской ордой, убеждал прибегнуть к православному царю Московскому и предлагал свое посредничество; гетман тогда, после Пилявиц, по возвращении из-под Львова и Замостья, находился наверху своей силы и славы и потому сначала не особенно склонялся на убеждения патриарха. Но скоро он увидел, что надежды, почему-то возлагаемые им на благосклонные отношения новоизбранного короля Яна Казимира к казачеству, нисколько не оправдываются; что, напротив, польское правительство с новым королем во главе принялось за деятельные приготовления к подавлению казацкого восстания, для чего и пользуется заключенным перемирием. Тогда только Богдан согласился на предложение Паисия и отправил с ним в Москву полковника Мужиловского с несколькими казаками, как бы в качестве почетного провожатого, а в самом деле как своего посла к царю с просьбой о покровительстве и подданстве, что должно было оставаться тайной для поляков. В Москве полковника расспросили в Посольском приказе о цели его приезда и о том, что делается у казаков с поляками. Мужиловский рассказал о последних событиях на У крайне, а относительно своего приезда хотел непременно объявить только самому царю. 4 февраля 1649 года царь с обычными церемониями принял гетманского посла в присутствии Паисия. Полковник положил к ногам государя письмо, в котором кратко излагалась история последнего восстания и польских неправд, а в заключение приводилось челобитье о царской помощи главным образом для защиты православной христианской веры. Челобитье изложено было в неопределенных выражениях и разногласило со словами Паисия, который говорил, что гетман желает поступить под державу московского государя. Мужиловского задержали, а к гетману послали особого гонца за разъяснениями. Богдан отвечал, что казаки желают иметь его царское величество над собой государем православным, и вновь просил ратных людей на помощь. Тогда Мужиловскому назначенные для переговоров боярин Пушкин и думный дьяк Волошенинов объявили, что с поляками у нас заключен вечный мир и потому послать ратных людей нельзя. Вместе с тем они посоветовали казакам послать к панам-раде и уговаривать их выбрать своим королем русского государя, а если король уже выбран, то просить у них согласия на поступление запорожского войска в царское подданство. Очевидно, в Москве еще не пришли ни к какому положительному решению относительно вмешательства в дела Малороссии и выжидали, что скажут дальнейшие события, потому и давали подобные невозможные для исполнения советы. В заключение московское правительство изъявило готовность посредничать между поляками и казаками и в половине марта отпустило гетманского посла, наградив его со свитой государевым жалованьем, т. е. деньгами, сукнами, соболями и пр. Вместе с тем отправлен был первый непосредственный царский посланец к Хмельницкому Григорий Унковский, сопровождаемый подьячим Домашневым, с государевой грамотой и с подарками для гетмана и некоторых членов казацкой старшины.