История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

22 июня, в четверг, антиохийский патриарх выехал из Богуслава и по приглашению гетмана направил путь чрез его лагерь, из которого войско готовилось выступить в поход. Лагерь этот большей частью состоял из шалашей, которые ратники устроили из древесных ветвей и жердей и покрывали своими плащами. Они толпами окружили патриарха, стараясь приложиться к его деснице и ко кресту, причем бросались на землю; в происшедшей отсюда тесноте путешественники с трудом продвигались вперед. Гетман, встретив патриарха, тоже сделал ему земной поклон и принял от него благословение; потом, поддерживая его под руку, ввел в свою маленькую, отнюдь не роскошную палатку, в которой вместо дорогих ковров был постлан простой половик. Тут он попотчевал гостей водкой. Патриарх прочел молитву о победе, призывая Божие благословение на гетмана и его войско. После чего он простился с Хмелем и продолжал свой путь по направлению к Киеву.

На этом пути патриарх останавливался в двух городах: Триполье и Василькове. Первый более чем наполовину оказался пуст, потому что был прежде населен евреями; а теперь их дома и лавки стояли безлюдны. По рассказам жителей, при приближении Хмеля наиболее богатые евреи ушли со своими сокровищами из Триполья в Тульчин, где и укрепились, имея пушки и съестные припасы; но казаки взяли крепость и избили до 20 000 евреев, не щадя ни пола, ни возраста, и захватили все их сокровища. Тщетно евреи, не видя спасения, ночью побросали в озеро бочонки с деньгами, всякие драгоценности, золотые и серебряные вещи; казаки со свойственной им смышленостью все это вытащили и разделили между собой. Казаки злобились на евреев не только за их притеснения и вымогательства, но и за то, что во время своего господства те совершали насилия над казацкими женами и дочерьми. В Васильковской крепости антиохийцы особенно любовались в храме Свв. Антония и Феодосия Печерских великолепной иконой Богоматери (по-видимому, на алтарной стене). Лик Ее как живой, уста будто говорили, риза как бы сделана из темно-красного бархата, а убрус, который покрывал Ее чело и ниспадал вниз, казалось, будто переливается и колеблется – так хорошо все это было написано.

Сопровождаемые отрядом казаков с сотником, патриарх и его свита подъезжали к Киеву трудной узкой дорогой, пролегавшей по большому лесу. Навстречу им выехали архимандрит Печерского монастыря (Иосиф Тризна) и проживавший в нем епископ (Черниговский), с несколькими монахами. Патриарха посадили в карету, снаружи позолоченную, внутри обитую красным бархатом, и повезли посреди многочисленных садов, обилующих ореховыми и шелковичными деревьями и даже виноградными лозами. Все эти сады принадлежали Печерскому монастырю. Над железными вратами его возвышалась церковь во имя Св. Троицы. Тут путешественники вышли из экипажей и вступили в знаменитую обитель. По широкой прекрасной дорожке они направились к главному ее храму, или к Великой церкви Успения Богоматери. По обеим сторонам дорожки расположены были красивые, чистые кельи монахов, окруженные садиками и палисадниками с цветами, имеющие стеклянные окна, а потому очень светлые, внутри ярко расписанные и снабженные изразцовыми печами. Кельи обыкновенно состояли из трех комнат с тремя дверями, которые запирались железными замками. Еще два года назад здесь было до 500 иноков; но теперь, после моровой язвы, их осталось 200. Одетые в шерстяные мантии, в черных суконных клобуках с кренами, спускающимися на глаза и застегнутыми у подбородка, с четками в руках, с ясными лицами и выражением смирения, иноки эти производили приятное впечатление. Тут ясно сказывались плоды деятельности

Петра Могилы, который оставил после себя сей монастырь благоустроенным и разбогатевшим. Павел прибавляет, что во владении его состояло 30 базаров и до 400 деревень; часть этих имуществ находилась в областях, оставшихся за Речью Посполитой.

В Великой церкви патриарх Макарий выслушал ектению, за которую упомянули имена его (т. е. Макария), архимандрита Иосифа, царское и гетманское, но не упоминали владыку Сильвестра, так как этот монастырь самостоятельный, независимый от киевского митрополита. По-гречески спели «Исполла эти деспота». Из церкви патриарха и его свиту повели в трапезную, где угостили их разного рода сладкими вареньями, хлебом на меду и водкой, после чего подали обед из постных блюд – так как это был понедельник, – приправленных шафраном и разного рода пряностями; также подавали блины, грибы и прочее. А напитками служили мед, пиво и красное вино из собственных виноградников. Всякое блюдо сначала ставили перед владыкой патриархом; а когда он съест из него немного, двигали дальше по столу до самого конца. Тарелки, кубки и ложки были серебряные. После обеда подали разные плоды и ягоды, каковы черешни, вишни, крыжовник и прочие.