История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты

Наряду с ремеслом важную роль в жизни городов продолжала играть торговля – в особенности работорговля. Прорыв тюрок-половцев в Причерноморье стал серьезным препятствием для торговли с Византией; киевским князьям приходилось чуть ли не каждый год спускаться с дружиной по Днепру, чтобы проводить и встретить купцов-«гречников»; в середине XII века князь Мстислав Изяславович говорил о том, что половцы «пути отнимают».[663] Впрочем, сами князья, по-видимому, уже не участвовали в этой торговле: в XI–XII веках дань собиралась не мехами, как прежде, а серебром,[664] походы на Царьград прекратились, и князья уже не заключали торговых договоров с Византией. Сократились и объемы работорговли; после принятия христианства начались затруднения с продажей рабов в Константинополе – там неохотно покупали людей своей веры, православных.[665] О резком уменьшении торговли говорит сокращение числа находок византийских монет в Среднем Поднепровье: число находок монет, отчеканенных в 1078–1181 годах, в 3,5 раза меньше, чем монет предшествующего столетия.[666]

Сокращение торговли означало уменьшение ресурсов элиты – при том, что ее численность значительно возросла. Демографически-структурная теория утверждает, что падение доходов элиты вызывает резкое усиление внутриэлитной конкуренции, борьбу за перераспределение ресурсов за счет уменьшения доли государства и народа, фракционирование элиты и столкновения различных группировок; в конечном счете эти процессы могут вызвать структурный кризис. Мы наблюдаем на Руси все эти явления: борьбу между боярами и государством (то есть князьями), порабощение какой-то части населения и создание рабовладельческих хозяйств, появление местных боярских группировок: бояре каждого города стремились самостоятельно собирать дань и при случае захватывать рабов во владениях другого города. Это привело к вспышке междоусобных войн. Войны между князьями и городами велись за захват добычи – прежде всего, полона. «Усобицы князей вовсе не были случайным последствием их драчливости, – писал М. Н. Покровский, – на полоне держалась вся торговля».[667] Под 1149 годом летопись говорит о взятии князем Изяславом Мстиславовичем 7 тысяч пленных, а в 1160 году Изяслав Давыдович, воюя в Смоленской области, взял 10 тысяч пленных. Во время войны с Новгородом, в 1169 году, суздальцы «села вся взяша и пожгоша и люди по селам исекоша, а жены и дети, именья и скот поймаша».[668] После поражения суздальцев, их, в свою очередь, продавали в Новгороде по 2 ногаты за человека – то есть дешевле овцы.[669]

Враждующие князья часто звали в союзники половцев, которые грабили и жгли села, уничтожали или уводили в полон население. В 1135–1139 годах черниговский князь Всеволод Ольгович трижды водил половцев на Киев и Переяславль; при этом кочевники грабили всех подряд, в том числе и черниговцев. В конце концов черниговцы встали против своего князя, заявив ему: «Ты надеешся бежать в половце, а волость свою погубиши».[670] С 1148 года в борьбу вмешался суздальский князь Юрий Долгорукий, который восемь раз приводил половцев на южные княжества – и каждый раз они собирали большой полон.[671] Усобицы и половецкие набеги привели к запустению Черниговской земли, где в городах жили только «псари да половцы».

За 50 лет, в 1150–1200 годах, в Киеве 30 раз менялись князья. Ключевым событием в этой серии войн было взятие Киева в 1169 году войсками Андрея Боголюбского; древняя столица Руси была разграблена, а жители уведены в плен.[672]

В конце концов половецкие орды возродили традицию ходить за добычей на Русь; захват полона стал для них способом существования. Половецкие «вежи» были наполнены русскими рабами, наложницами-«чагами» и слугами-«колодниками».[673] Толпы славянских пленников гнали в Крым, где вырос большой работорговый порт, Судак. «Это город кипчаков, – свидетельствует Ибн-ал Асир, – из которого они получают свои товары… на них покупаются девушки и невольники, буртасские меха… и другие предметы».[674] Из Судака рабов везли в порты Средиземноморья; Вениамин Тудельский рассказывал о продаже славянских девушек в далекой Александрии.[675] Помимо Судака, другим работорговым центром был оживший после упадка предыдущих времен Булгар; торговля рабами процветала и в половецком Саксине на нижней Волге.[676]

Психологическую атмосферу эпохи междоусобиц хорошо передает послание Серапиона Владимирского: «Даже язычники, божьего слова не знающие, не убивают единоверцев своих… мы же считаем себя православными… и неправды всегда преисполнены и зависти и немилосердия: братий своих мы грабим и убиваем, язычникам их продаем…»[677]