ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая.

Численный рост служилого сословия неизбежно обострял крестьянский вопрос, поскольку никакая оплата службы, кроме земельных пожалований, была невозможна из-за слабости развития товарно-денежных отношений. (Кстати, поэтому и не были реалистичными интересные сами по себе проекты Ермолая-Еразма и Ивана Пересветова о денежном обеспечении «воинников»). Естественно, что между служилыми людьми обостряется борьба за рабочие руки крестьян. Крупные землевладельцы обладали большими экономическими возможностями для переманивания крестьян с поместных владений «детей боярских». Поэтому основная масса дворян (особенно центральных уездов) стремится силой удержать за собой крестьян. Но правительство «Избранной рады» не уступило землевладельцам в этом принципиальном вопросе. Дело, конечно, заключалось в осознании правительством угрозы деградации основных производителей — крестьян, к чему неизбежно повело бы их полное закрепощение. И этот подход находил довольно широкое понимание. Статья о «крестьянском выходе» в Судебнике 1550 г. была оставлена в основном в том виде, как она была определена в Судебнике 1497 г. Некоторое повышение платы за «пожилое» было в действительности ее понижением из-за значительной инфляции, вызванной уменьшением доли серебра в монете в результате реформы 30-х гг. XVI в.

В публицистике того времени неоднократно выражалась тревога по поводу нарастания процесса «похолопления», в том числе детей боярских. О преимуществах вольнонаемного труда писали Максим Грек, Матвей Башкин и сам Сильвестр, который убедительно доказывал это делом. Судебник 1550 г. запретил «похо-лопление» детей боярских. Ограничивалась «служилая кабала», хотя размер ее — 15 рублей — для крестьянина был по-прежнему чрезмерным: у крестьян таких доходов не было.

Наместники, по Судебнику, подвергались двойному контролю. «Сверху» их контролировали кормленные дьяки, представлявшие, видимо, Разбойный приказ, а также приказы, занимавшиеся той или иной конкретной территорией. «Снизу» контролерами служили выборные земские чины: старосты, целовальники, в городах — городские приказчики. В этом случае восстанавливались порядки, которые вводил Иван III, но которые были отброшены его сыном Василием.

Поистине историческое значение имеет ст. 98 Судебника 1550 г., уникальная в русском законодательстве. Статья предусматривает, что «которые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела с государева доклада и со всех бояр приговору вершатца, и те дела в сем Судебнике приписывати». Смысл этой статьи позднее прокомментировал сам Иван Грозный, заодно разрешив спор историков: выполняли ли советники его поручения, или он озвучивал подготовленные ему тексты. В послании А. Курбскому царь возмущался: «Или бо сие свет, попу (имеется в виду Сильвестр. — А.К.) и прегордым лукавым врагом владети, царю же токмо председанием и царьствия честию почтенну быти, власти же ничим лутчи быти раба?.. Како же и самодержец нари-цается, аще сам не строит?» «Строить» же по своему усмотрению, реализуя принцип «жаловать вольны и казнить вольны же», царь будет в 60 — 70-е гг., и прежде всего в годы пресловутой опричнины.

Как было сказано, для служилых людей была нужна земля, а свободной земли (к тому же и с крестьянами) в центре не оставалось. Приходилось искать резервы. В Судебнике 1550 г. появляется статья «А в вотчинах суд». Традиционное право предусматривало возможность для родичей вотчинников, продавших вотчину, в течение двух поколений выкупать ее. Статья ограничивает это право: оно распространяется лишь на те ветви рода, которые не участвовали в сделке и устанавливали срок давности 40 лет. Главными кредиторами и покупателями земель разоряющихся вотчинников в XVI столетии были монастыри. Но и привилегии монастырей с конца 40-х гг. стали урезаться. А в мае 1551 г. появился вообще запрет монастырям покупать землю. Правительству явно хотелось, чтобы покупателями земли были помещики, но они в массе были не настолько богаты. Да и на занятия хозяйством времени у них было явно меньше, чем у вотчинников. Поэтому сама государственная власть ищет разные способы отписать спорные земли в казну.

Монастыри оставались наиболее реальными хранителями резервного фонда земель. По многим вопросам А.Ф. Адашев и Сильвестр, видимо, пользовались осторожной поддержкой митрополита Макария, роль которого особенно поднимается в «Летописце начала царства». И это при том, что и Адашев имел отношение к летописанию 50-х гг. Но по вопросу об отчуждении монастырских и иных церковных земель Макарий и Сильвестр стояли на противоположных позициях.