ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая.

Непростые переплетения взаимоотношений Руси, Орды и Литвы еще более осложнялись политикой Константинополя, который продолжал утверждать на Русь митрополитов, а русская митрополия продолжала оставаться частью константинопольского патриархата. У угасающей Византийской империи это была последняя возможность напомнить о своем былом величии и извлечь политическую и материальную выгоду, создавая своеобразные «конкурсы» кандидатов на митрополичью кафедру. В самой Византии, большая часть территории которой уже была завоевана турками-сельджуками, шла борьба разных ориентации в трактовке христианства с политическим подтекстом: ориентироваться ли на Запад или на Восток. Ориентация на Запад означала перспективу заключения унии православной церкви с римско-католической. Ориентация на Восток предполагала, наоборот, главной задачей борьбу с католическим Западом, что выразил в своей идеологии и практике «политический исихазм».

§2. СЕВЕРО-ВОСТОЧНАЯ РУСЬ В ГОДЫ ПРАВЛЕНИЯ СЕМЕНА ИВАНОВИЧА ГОРДОГО

Сын Ивана Калиты, московский князь Семён Иванович (1317—1353) со своими юными братьями был принят в Орде еще Узбеком, который пожаловал старшему ярлык на великое княжение. Согласно «Истории Российской» В.Н. Татищева, сыновьям Ивана Калиты был устроен теплый прием: «Прият я с честию и любовию и не долго держав, поучи я, како житии в тишине и послушными быти велению его, обесча и, яко никоих наветов на них не приимет и никому княжения великого не вдаст, но по них чадом их да будет, и дав им ярлык с клятвою на детей своих не отъимати княжения, и вскоре отпусти я с честию и любовию».

После утверждения в Орде Семена Ивановича «великим князем Владимирским» в 1340 г. был созван съезд в Москве, на котором князья (по именам названы Константин Суздальский, Константин Ростовский и Василий Ярославский) признали ярлык московского князя. У Татищева приводится речь московского князя, напоминающего о временах Ярослава, Владимира Мономаха и Мстислава Владимировича, когда единство князей служило основой безопасности и благосостояния всей Русской земли. Семен Иванович предложил якобы решать спорные вопросы на суде «пред князи», а против тех, кто наводит на Русскую землю татар или «ищет там суда», быть всем «заедин». Непосредственных же нарушителей московский князь видел в новгородцах, которых и призывал наказать.

По Татищеву, князья слушали московского князя с пониманием. Но весь изложенный сюжет и содержание речи вряд ли могли появиться ранее конца XV — XVI столетия, когда реально обосновывалась необходимость самодержавия. В 1340 г. за такое выступление сразу можно было бы лишиться головы: кто-нибудь из участников съезда немедленно донес бы суровому хану Узбеку. Да и особым авторитетом сын Ивана Калиты у князей пока не пользовался. Князья старались попасть в Орду, минуя московского князя, и возвращались в сопровождении татарских отрядов, которые грабили города и веси, не встречая должного противодействия со стороны своих правителей и владетелей. Это вызвало реакцию социальных низов — «черных людей» в ряде городов и княжений. В том же 1340 г. жители Брянска, собравшись на вече, убили своего князя Глеба Святославича. В чем провинился князь, летописи не сообщают. Но в городе в это время находился сам митрополит Феогност, и даже он оказался бессилен сдержать гнев горожан.

Одним из главных вопросов съезда князей в Москве был порядок сбора дани, за которым всегда внимательно следил хан Узбек. В 1340 г. в центре московско-новгородских распрей оказался город Торжок. Московские сборщики направились за данью в Торжок (Новый Торг), где, по летописным сведениям, «силу творили». Новоторжцы обратились за помощью к новгородцам, и новгородские посадники направили к Торжку бояр «со многими людьми», которые захватили наместников князя Семена Ивановича, а в Москву из Новгорода был направлен посланник, который прямо выразил непочтение новому князю. Вызывающее поведение новгородских бояр, в свою очередь, напугало и возмутило новоторжскую «чернь». Организовавшись, «чернь» освободила наместников великого князя Семена, а новгородские бояре бежали в Новгород, разграбив «имение» новоторжцев.