ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая.

В XIX в. спор западников и славянофилов в значительной мере концентрировался вокруг оценки личности Петра I и его преобразований. Первые, в числе которых был крупный историк СМ. Соловьев, идеализировали борьбу царя с разными уходящими в глубокое прошлое традициями. Вторые, напротив, видели в деяниях Петра нарушение естественного и целесообразного для России пути, обозначенного в процессах XIV—XVII вв. (современная вариация этих представлений наиболее полно выражена в книге И. Солоневича «Народная монархия» (М., 1991). Сущность спора славянофилов и западников заключалась в разном понимании кардинальной проблемы: как должна выстраиваться общественно-политическая структура, в том числе и государство — «снизу вверх» или «сверху вниз». Славянофилы и их последователи настаивали на первом, западники, во многом следуя Гегелю, видели само государство в роли демиурга, якобы способного и даже обязанного найти каждой социальной прослойке место в единой государственной системе. Но если социальные структуры, привлекавшие внимание славянофилов (сельские общины, посадские сотни, в известной мере и религиозные общины) были достаточно прозрачны и доступны анализу и оценке, то властные структуры всегда оказывались за семью печатями, а потому западнический идеал зависал в воздухе. И естественно, что «западническая» модель больше импонировала власти (причем, всякой власти!), нежели «славянофильская». Именно поэтому в России славянофилы всегда были гонимы властью.

С рабовладельческих времен власть, как определенная надстройка над обществом, выстраивалась замкнутыми иерархическими лестницами, куда непосвященным доступа не было. Эти структуры проходят и через Средневековье, и через Новое время, вплоть до наших дней. И чем более они закрыты и отгорожены от социальных «низов», тем менее полезны для общества в целом. Естественно, что отгороженная от общества власть рано или поздно входит с ним в конфликт и для удержания сложившегося положения прибегает наряду с пропагандистскими и к прямым силовым акциям. От такой власти трудно ждать осуществления потребностей «реального государства». Но общественные жертвы в трудных для народа и страны ситуациях, — примером чего является и задача освобождения от ордынского ига, и последующая борьба с ее остатками у границ Руси-России, — неизбежны, и в той или иной мере оправданы. Правда, в какой именно мере — необходимо выявлять в каждом конкретном случае.

Проблема объединения русских земель вокруг Москвы и централизации Русского государства в XIV — XVI вв. является одной из ведущих в исторической литературе XIX — XX вв., далеко оттеснившей другую вечную проблему — взаимоотношения «Земли» и «Власти». В середине ХГХ столетия к проблеме «Земли», главным образом через сельскую общину, привлекали внимание славянофилы, а позднее также пропагандисты русского социализма — А. Герцен, Н. Огарев, Н. Чернышевский, анархисты М. Бакунин и П. Кропоткин, народовольцы. Им противостояли западники, среди которых выделялся Б. Чичерин, правовед и последователь Гегеля в философских вопросах. Главным недостатком западников А. Герцен, отошедший от них позднее, считал слабое знание истории славян и Руси, да и Западной Европы тоже.

В XX в. в советское время предпринимались попытки поставить историческую науку на прочные методологические рельсы. И надо отметить, что постановка такой задачи заслуживает признания, а некоторые аспекты ее решения в принципе приемлемы. Так, зависимость общественного сознания от общественного бытия неизбежна, но само общественное бытие тоже зависит от общественного сознания и в еще большей степени от политики властных структур. Продуктивен и формационный подход, который сейчас некоторые авторы стараются без раздумий отбросить («системный», «структурный», «цивилизационный», «культурологический» подходы — это обычно лишь отдельные части общего формационного подхода). Другое дело, что понятие «формация» нельзя догматизировать, иначе в итоге пропадает специфика того или иного конкретного общества. Для нашей науки XX столетия, бравшей за основу представления о «базисе» (социально-экономическом состоянии общества) и «надстройке» (политической системе и идеологии), как раз характерна недооценка активной роли «надстройки».