В проблеме создания единого Русского централизованного государства есть и еще один аспект — почему центром образования Русского государства стала именно Москва ?
Вслед за В.О. Ключевским, в литературе часто указывали на удобное географическое положение Московского княжества, защиту от набегов «вольницы» из Орды землями Рязанского княжества, связь по Москва-реке с главными торговыми путями. Но всеми этими преимуществами в еще большей степени обладало и поднимавшееся на рубеже XIII— XIV вв. Тверское княжество. И надо согласиться с Л.Н. Гумилевым, когда он указывал на недостаточность подобных аргументов: «Москва занимала географическое положение куда менее выгодное, чем Тверь, Углич или Нижний Новгород, мимо которых шел самый легкий и безопасный торговый путь по Волге. И не накопила Москва таких боевых навыков, как Смоленск или Рязань. И не было в ней столько богатства, как в Новгороде, и таких традиций культуры, как в Ростове и Суздале». Другой вопрос, что у самого Л.Н. Гумилева объяснение поставленной проблемы не просто недостаточное, а совершенно фантастическое: «Москва перехватила инициативу объединения Русской земли, потому что именно там скопились страстные, энергичные, неукротимые люди. И они стремились не к защите своих прав, которых у них не было, а к получению обязанностей. Эта оригинальная (более, чем оригинальная!—А.К.), непривычная для Запада система была столь привлекательна, что на Русь стекались и татары, не желавшие принимать ислам под угрозой казни, и литовцы, не симпатизировавшие католицизму, и крещеные половцы, и меряне, и мурома, и мордва. Девиц на Москве было много, службу получить было легко, пища стоила дешево». И оставалось только зарядить «это скопище людей» пассионарностью, чтобы оно стало этносом. Возглавил (!) «новую вспышку этногенеза» пассионарий Сергей Радонежский (кстати, сама «пассионарность» передается, согласно Л.Н. Гумилеву, половым путем. — А.К.)».В последние годы вопросом о причинах возвышения Москвы подробно занимался Н.С. Борисов, автор специального исследования политики московских князей конца XIII — первой половины XIV в. Его оценка близка к традиционным представлениям, потому что решающее значение он придает именно искусности политической деятельности московских князей.
В осмыслении причин возвышения Москвы имеется и еще одна тенденция — придать Москве почти что мистические функции и весь процесс централизации увязать только с судьбой Московского княжества. Между тем еще Ais. Пресняков
(1870 — 1929) обратил внимание на то, что движение к консолидации проходило во всех княжествах, особенно в получивших в XIV в. право на титулование «великими» (Тверское, Московское, Рязанское, Смоленское, Нижегородское) и право сбора дани для Орды, делавшее ненужным институт баскаков. И это явление тоже необходимо учитывать при изучении вопроса.При изучении проблемы образования единого централизованного Русского государства необходимо также учитывать позицию и роль Русской Православной Церкви.
Церковь, освобожденная от даней, тем не менее осталась, может быть, наиболее важным фактором подъема этнического самосознания. В проповедях митрополита Кирилла, епископов Кирилла и Серапиона Владимирского постоянно напоминается о прежнем величии Руси, ее героях, таких, как Мстислав Удалой, Александр Невский, Даниил ГаЛицкий, умевших побеждать с меньшими силами, или о тех, кто сохранил верность вере и традициям Руси при самых изощренных пытках в Орде, как Михаил Черниговский и Роман Олегович Рязанский. Жития мучеников и героев должны были воздействовать и реально воздействовали на новое поколение тех, кого называют народными массами.Стоит более подробно заниматься и вопросами общественной психологии.
Ведь в начале XIVстолетия на Руси жило, так сказать, переходное поколение: оно осознавало необходимость выплачивать дань Орде, терпимо относилось к покорности своих князей сарайским ханам, но осуждало тех князей, которые слишком усердствовали в служении иноверным поработителям.§2. МОСКВА И ТВЕРЬ В НАЧАЛЕ XIV в.
Москва
и Тверь — это два центра, которые соперничали между собой в начале XIVв. Причем в XIV в. Тверь перешла со значительно большим потенциалом, нежели Москва. Тверь не только избежала разорения во время «Дюденевой рати», но и приняла большое количество беглых из разоренных земель, среди которых были и потенциальные «производители», и военные слути, всегда готовые встать под знамена удачливого полководца.