История России с древнейших времен до конца XVII века

Перемены, связанные с объединением русских земель и централизаторской политикой государственной власти, наложили свой отпечаток и на развитие русского летописания. Вторая половина XV в. принесла появление первых летописных сводов, создание которых было связано с великокняжеским двором. В них всесторонне обосновывалась и поддерживалась великокняжеская политика, в частности по отношению к Новгороду. При этом составители сводов не останавливались перед тем, чтобы переделывать в нужном духе известия, относящиеся подчас к весьма далекому прошлому, что ранее для летописной традиции не было характерно. Официальное летописание в гораздо большей мере, чем ранее, становилось орудием политики. Так, известно, что в походе на Новгород в 1471 г. Ивана III сопровождал дьяк Степан Бородатый, который, обращаясь к «летописцам русским», должен был из них вычитывать «давние измены» новгородцев. Вместе с тем в это время не только в центрах некоторых земель, но и в самой Москве еще создавались общерусские своды, составители которых занимали самостоятельную позицию по отношению к великокняжеской власти и ее действиям. Поддерживая политику объединения русских земель в едином государстве, они подчас подвергали резкой критике те методы, с помощью которых Иван III добивался этой цели. Примером может служить рассказ Ермолинской летописи о действиях наместника, присланного великим князем в только что присоединенный Ярославль: «у кого село добро, ин отнял, а у кого деревня добра, ин отнял да отписал на великого князя, а кто будет сам добр, боярин или сын боярьской, ин его самого записал… во плоти суще дьявол».

XV век принес важные перемены. В ряде центров, например во Пскове или Устюге, летописи продолжают составляться, но это уже не общерусские своды, а памятники местного летописания, кругозор их создателей ограничивается событиями, происходившими в данном городе или близком к нему районе. Общерусским остается только великокняжеское, затем — царское летописание, излагающее одну, официальную версию событий. Чем дальше, тем больше такая летопись приобретает характер развернутой хроники событий политической, военной и придворной жизни, при написании которой широко используются документы великокняжеской (затем — царской) канцелярии. Такой характер носил составленный при Иване IV в середине 50-х гг. XVI в. «Летописец начала царства» и его более позднее продолжение.

Церковь и еретические движения. Большой интенсивностью отличалась в конце XV — первой половине XVI в. духовная жизнь верхов русского клира, которая далеко не ограничивалась заботами о сохранении традиционного наследия. Церковь этого времени столкнулась с двумя новыми для нее проблемами — развитием еретического движения и серьезными разногласиями в собственных рядах. Правда, в XIV — начале XV в. церковь уже сталкивалась с еретическим движением стригольников, но это было локальное явление, да и высказывания стригольников касались прежде всего обвинений в «симонии» — взимании платы за поставление на церковные должности. Новая ересь, получившая в научной литературе условное название «жидовствующих», не ограничивалась пределами Новгорода, где она первоначально зародилась, но проникла и в сам центр страны — Москву. В своей критике еретики, опираясь на весьма обширный круг чтения, затрагивали многие фундаментальные положения христианского вероучения: ставили под сомнение учение о Троице, выступали против поклонения иконам, отвергали институт монашества. Объектом их специальных изысканий были вопросы, связанные с летосчислением и предсказаниями будущего. Еретики пользовались симпатией влиятельных лиц из окружения самого великого князя. Само появление такого еретического течения говорит о достаточно интенсивной духовной жизни русского общества в последних десятилетиях XV в.