История России. Смутное время Московского государства. Окончание истории России при первой династии. Начало XVII века.

Из четырех правительств первым пало псковское самозванство. Подобно второму Лжедимитрию, раздьякон Сидорка или Матюшка предался разгулу и грабежу. Он силой брал у граждан жен и дочерей, томил состоятельных людей на правеже, вымучивая деньги, которыми награждал окружавшее его казачество, набранное большей частью из боярских холопов и всяких воровских людей. В сущности, это было господство грубой, необузданной черни, которое сделалось крайне тяжело для лучшей или более зажиточной части населения, то есть для детей боярских, гостей и торговых людей. Во главе недовольных стали князь Иван Федорович Хованский и тот самый Иван Плещеев, который был прислан из-под Москвы узнать правду о новом воре, но, боясь убийства, признал его за Калужского царика. Они воспользовались нападением шведов на один псковский пригород и отправили большинство казаков для его обороны. А когда те ушли, лучшие люди вместе с добрыми казаками восстали, схватили раздьякона, и тот же Плещеев под сильной стражей повез его к Москве. Далее источники разногласят: по русским известиям, его привезли в подмосковные таборы и там казнили; а по шведским, дорогой на стражу напал Лисовский и хотел освободить вора; чтобы не отдать живым, один из казаков пронзил его копьем.

Хотя дело с сим самозванцем было покончено, а Трубецкой и Заруцкий торопили Пожарского скорейшим прибытием под Москву и уже до гибели Ппсковского вора извещали, что узнали правду о нем и присягу ему с себя сложили; однако князь Димитрий Михайлович все еще медлил в Ярославле, так как он более всего опасался именно козней Заруцкого. После убиения Ляпунова этот злой и коварный человек навлек на себя сильное нерасположение и недоверие со стороны дворян и вообще земских людей. В некоторых своих распорядительных грамотах Пожарский прямо указывал на гнусное поведение Заруцкого и его казаков как на причину своего замедления. События вполне оправдали это недоверие. В то самое время, когда Заруцкий звал Пожарского в Москву, он уже точил на него нож и подослал убийц. Двое из его казаков, Обрезков и какой-то Стенька, пристали к нижегородскому ополчению и здесь подговорили несколько человек из смоленских стрельцов, да еще рязанца Сеньку Хвалова, жившего во дворе у князя Пожарского, который его кормил и одевал. Сначала думали зарезать князя сонного; но это не удавалось. Тогда решили нанести ему удар как-нибудь в тесноте. Однажды князь вышел из Разрядной избы посмотреть пушки, снаряженные в поход под Москву и лежавшие у дверей разряда. Кругом толпился народ. Подле князя находился какой-то казак Роман, который взял его под руку. Вышепомянутый Стенька бросился между ними и хотел ножом ударить Пожарского в живот, но промахнулся и сильно ранил в ногу казака Романа; последний повалился и застонал. Князь подумал, что это какой-нибудь несчастный случай, происшедший от тесноты, и хотел уйти. Но толпа остановила его и завопила, что это было покушение на него самого. На земле нашли нож, схватили Стеньку и начали его пытать. Он во всем признался и указал на своих соумышленников. Их также схватили; одних разослали в города по темницам, а других взяли с собой под Москву, где они должны были объявить всей рати о своем преступлении. Пожарский не дал их на казнь, чем вновь доказал не только свою доброту, но и твердость характера.

Уже прошло около четырех месяцев со времени прибытия ополчения в Ярославль, и медлительность его вождей стала наконец вызывать справедливый ропот. Когда пришла весть о новом походе гетмана Ходкевича к Москве на помощь польскому гарнизону, князь Трубецкой обратился к посредничеству Троицкой лавры. Архимандрит и келарь отправили двух старцев в Ярославль с грамотой, в которой умоляли воевод спешить под Москву. Не видя успеха от сего посольства, они шлют двух других старцев с новым молением и с известием, что гетман Ходкевич приближается с сильным войском и большими запасами, и если он успеет соединиться с гарнизоном, то «всуе» будут все труды второго русского ополчения. Но здесь на ту пору среди воевод и ратников снова возгорелись какие-то несогласия и смуты. Очевидно, князю Пожарскому, при его сравнительной молодости и невысоком сане, трудно было внушить всем уважение и повиновение. Тогда архимандрит с братией снаряжают в Ярославль самого келаря Авраамия. Отпев молебен и взяв благословение у архимандрита, Палицын 28 июня отправился в путь. Он явился усердным миротворцем и своими красноречивыми поучениями немало помог Пожарскому и Минину водворить порядок и послушание.