История России. Век XX

Борьба шла между «интернационалистами» и «патриотами». В годы войны будущие «космополиты» мирились с мощным возрождением русского патриотизма, ибо дело шло о разгроме нацизма. Но затем патриотизм стал все больше раздражать эту группу критиков. В 1948 году А. С. Гурвич писал о русском патриотизме, громя одну из пьес известного драматурга Н. Ф. Погодина: «Понятно, что самые отсталые, отягощенные предрассудками советские люди должны были найти для себя в страшных испытаниях войны доступную для них моральную опору… Но воспеть этот древний слепой инстинкт самосохранения как бессмертную силу духа народного – значит повернуть время вспять». И издевался над погодинской пьесой, где, по его словам, «непостижимая тайна русской народной души предстает перед нами как идея в штанах… Идея эта – исконный, вечный, непоколебимый дух русского человека, а штаны – старые казацкие штаны с лампасами»[923].

Надо сказать, Погодин (Стукалов) не был истинным художником, но Гурвич напал на него не поэтому; до войны он как раз восхвалял этого драматурга, а в то же время громил одного из значительнейших писателей – Платонова…

Вообще критики, зачисленные позднее в «космополиты», делая вид, что они ратуют за высокое искусство, на самом-то деле выступали, как правило, против писателей заостренно патриотической направленности. Конечно, атакуемые ими А. В. Софронов, Н. М. Грибачев, А. А. Первенцев, М. С. Бубеннов и другие (не говоря уже о драматурге-плагиаторе А. А. Сурове) отнюдь не были значительными писателями, но «средних» и «посредственных» писателей было тогда (как, впрочем, и во времена Пушкина, Достоевского или Блока) сколько угодно. Однако критики, о которых идет речь, расходовали свой пыл почти исключительно на «патриотов».

Ныне дожившие до нашего времени «космополиты» рассказывают о своих атаках на «патриотов» как об очень трудных, чуть ли не геройских деяниях. Д. С. Данин пишет, например: «В 46-м мне удалось напечатать статью против Софронова под непрощаемым заголовком – «Нищета поэзии»… А в 48-м мне удалось напечатать антигрибачевскую (т. е. против Грибачева. – В. К.) главу в большой статье о «драматическом начале» в нашей поэзии… произошло нечто беспрецедентное – подвергалась осуждающей критике поэма, только что получившая Сталинскую премию 1 степени…. Я… рискнул на тот шажок из молодого экстремизма. Была тут и психологическая подоплека – уязвленность бессильем перед низостью власти».

Что касается «экстремизма», Даниила Семеновича в данном случае подвела память (лгать он бы не стал, так как факты ничего не стоит проверить): его статья, «осуждающая» поэму Грибачева, появилась в октябре 1948 года, а Сталинская премия была присуждена за сию поэму в апреле 1949-го. Но поскольку борьба, которую-де Данин вел с «низостью власти», кажется ему теперь чем-то героическим, он «припомнил», что экстремистски выступил, в сущности, против мнения самого Сталина!

Впрочем, главное в другом. В не раз цитированном трактате Г. В. Костырченко впервые предстала подлинная история «борьбы с космополитами». И выяснилось, что атаки будущих «космополитов» в 1946–1948 годах на «патриотов» велись отнюдь не против «власти», а наоборот, под руководством идеологической власти – прежде всего в лице Д. Т. Шепилова, который с 1946 года был редактором «Правды» по отделу пропаганды, с 1947-го – первым заместителем начальника Агитпропа (Управления пропаганды и агитации) ЦК, а с 1948-го – заведующим Агитпропом («выше» него в идеологической власти стояли только Маленков и, разумеется, Сталин). Он разделял позиции будущих «космополитов» до января 1949 года, когда, узнав, что Сталин решает вопрос иначе, повернулся, как говорится, на 180 градусов. Был на стороне «космополитов» и 1-й заместитель генерального секретаря Союза писателей СССР А. А. Фадеева, К. М. Симонов, который имел едва ли меньшую власть, чем сам генеральный (как и Шепилов, он затем обрушился на недавних «друзей»).

Нельзя не обратить особого внимания на тот факт, что такие очень осведомленные люди, как Шепилов и Симонов, до января 1949-го всячески поддерживали будущих «космополитов». В нынешних сочинениях о событиях того времени (между прочим, в известной мере даже в глубоко объективном исследовании Г. В. Костырченко) утверждается, что «антикосмополитическая (и, как считается, “противоеврейская”) кампания» готовилась задолго до 1949 года. Конечно, те или иные лица (в частности, настроенные действительно антисемитски) могли планировать нечто подобное. Но поведение Шепилова и Симонова, которые (это известно) чрезвычайно дорожили своим высоким положением, убеждает, что на вершине власти подобных планов не имелось, и только после конфликта с Израилем могла стать реальностью «антикосмополитическая кампания».