История России. Век XX

Пока заседал (еще до Пленума) Президиум, в кабинете Семичастного раздаются «звонки: “Слушай, что ты сидишь, там Хрущева снимают! Надо спасать идти!..” Другой звонит: “Слушай, там Хрущев уже победил! Надо идти спасать Политбюро!” А потом, уже на второй день, с Брежневым созвонился и говорю: “…я уже не смогу в следующую ночь членов ЦК удержать, потому что они начинают бурлить и могут пойти к вам спасать кого-то – или вас, или Хрущева…” И в 6 часов – Пленум»…[982]

По-видимому, не столько осознавая со всей ясностью, сколько ощущая и малую «полезность», и большую опасность той реанимации «революционных» действий и призывов, которые периодически исходили от Хрущева (притом, повторю еще раз, с опорой на достаточно широкие слои населения), его сподвижники определили все это по-своему удачным термином «волюнтаризм» и 14 октября 1964 года отправили Никиту Сергеевича в отставку.

Хрущев с гордостью писал впоследствии, что его в 1964 году всего-навсего отправили на пенсию, а не в тюрьму или к стенке в силу его собственной великой заслуги, имея в виду главным образом, надо понимать, свою «мягкость» по отношению к выступавшим против него в июне 1957-го «оппозиционерам» из Президиума ЦК. Однако тремя годами ранее Хрущев – вместе с другими – беспощадно расправился с Берией и рядом его сподвижников, а в конце 1954-го – уже почти по единоличной воле – с Абакумовым (ныне, кстати сказать, «реабилитированным»). Что же касается его противников 1957 года, то едва ли кто-либо из членов тогдашнего Президиума ЦК решился бы учинить расправу с семью сочленами из десяти… любой из них ограничился бы постепенным лишением их власти – что и сделал Никита Сергеевич.

* * *

Как известно всем, после отстранения Хрущева началась эпоха застоя, длившаяся более двух десятилетий. Ходили слухи, что новый первый, а с 1966-го по 1982-й генеральный, секретарь ЦК Брежнев нередко повторял:

– Главное – не раскачивать лодку…

Если это даже фольклор, он весьма точно характеризует брежневскую политику…

Часть VI Вместо эпилога

Глава 25 Откуда и куда мы идем?

Революция так или иначе была «делом» России в целом и потому проклинать ее – значит в конечном счете проклинать свою страну вообще. Впрочем, многие вполне откровенно так и делают, – вот, мол, проклятая страна, где оказалось возможным нечто подобное; достаточно часто при этом с легкостью переходят к обличению и других эпох истории России или ее истории вообще.

Признаюсь со всей определенностью, что в свое время и сам я безоговорочно «отрицал» все то, что совершалось в России с 1917 года. Но это было около четырех десятилетий назад – как раз в «разгар» хрущевского правления, а к середине 1960-х годов сравнительно краткий период моего радикальнейшего «диссидентства» уже закончился, и я более трезво и взвешенно судил об истории Революции. И к рубежу 1980– 1990-х годов когда все нараставшее множество авторов с нараставшей яростью начало проклинать Революцию, я воспринял это как совершенно поверхностную и пустопорожнюю риторику. В середине 1990 года я решил высказаться об этом на страницах имевшей тогда 5-миллионный тираж «Литературной газеты», в которой, кстати сказать, мои сочинения более или менее регулярно публиковались, начиная с 1952 года, хотя нередко не без цензурных сокращений. Однако в 1990-м (в «пору гласности»!) «ЛГ» попросту отказалась печатать мое сочинение, и оно было опубликовано в самом первом, «пробном» – и, естественно, малотиражном – номере газеты «День», вышедшем в ноябре 1990 года.

Считаю уместным ввести его в эту книгу, поскольку оно, как мне представляется, не устарело, а кроме того, ставит некоторые существенные «историософские» проблемы.

* * *

О революции и социализме – всерьез. Один из старейших и, замечу, наиболее достойных уважения руководителей редакции «Литературной газеты» в недавнем разговоре напомнил мне о том, как двадцать с лишним лет назад он категорически настаивал, чтобы я так или иначе ввел в свою публикуемую газетой статью слово «социализм», а я столь же категорически отказывался (пытаясь, в частности, отговориться тем, что я не член партии, а потому и не должен и даже, так сказать, не вправе рассуждать о социализме).

Отказывался я вовсе не потому, что не желал говорить о социализме, но потому, что никто не стал бы тогда публиковать мое действительное мнение об этом общественном строе – статья даже не дошла бы до цензуры…

Характернейшее явление сегодняшнего дня: авторы и ораторы, называющие себя «демократами», «радикалами» и т. п. (Ю. Афанасьев, Н. Травкин, Г. Попов и др.), в подавляющем своем большинстве всего несколько лет назад без всяких колебаний восхваляли революцию и социализм; теперь они же, не опираясь на какие-либо серьезные размышления, проклинают ту же самую революцию и социализм.