История России. Владимирский период. Том 1. Часть 2.

Родство и тесное сближение с западными соседями, т. е. угорскими и польскими государями, частое их посещение с самого детства, большую часть которого Даниил провел при их дворах, — все это не могло остаться без влияния на его отношения к католической пропаганде, никогда не покидавшей своей заветной цели: церковного подчинения Руси папскому престолу. Между тем со времени понесенного унижения в Орде и наложения тяжких даней симпатии Даниила к Западу, естественно, должны были усилиться. Только отсюда стал он ожидать помощи своему намерению свергнуть постыдное иго. Особенно с той поры, когда попытка его зятя Андрея Всеволодовича Суздальского была подавлена, и Восточная Русь еще глубже впала в татарское рабство, Даниил сделался еще более доступен мысли о церковном подчинении папе, который по отношениям и понятиям того времени только один мог подвигнуть европейских государей и рыцарство на новые крестовые походы против восточных варваров. Первая попытка папы Иннокентия IV завязать с галиц-ко-волынскими князьями переговоры о соединении церквей была сделана тем самым монахом Плано Карпини, который был послан папою к монгольскому хану. Мы видели, что Васильке Романович пока уклонился от этих переговоров, ссылаясь на отсутствие своего брата Даниила. Последний по возвращении своем из Орды не замедлил отозваться на папскую грамоту и отправил послом в Рим одного из русских игуменов для переговоров о борьбе с татарами и единении церквей. Обрадованный тем Иннокентий IV отвечал целым рядом лестных для русского князя посланий, в которых именовал его королем, обещал ему, его брату и сыну покровительство апостола Петра, а вместе с тем спешил принять меры, чтобы ускорить подчинение себе Галицко-Волынской церкви. Так, он назначил двух миссионеров, доминиканского монаха Алексия с товарищем, для постоянного пребывания при дворе Даниила; архиепископу Пруссии и Эстонии поручил быть своим легатом в России; а Даниила просил пользоваться его советами. Чтобы облегчить воссоединение Русской церкви с Римскою, он дал разрешение русским епископам и пресвитерам совершать службу на заквашенных просфорах; кроме того по просьбе Даниила запретил немецким крестоносцам и латинским духовным лицам приобретать имения в областях русского князя без его дозволения и признал законным новое супружество его брата Василька Волынского с своею родственницею (какою-то княжною Дубровскою). Таким образом, когда в 1247 году Плано Карпини, возвращаясь из великой Орды, вновь проезжал чрез владения Даниила, сношения последнего с папой уже имели весьма деятельный, дружеский характер. Даниил и Василько усердно угощали папского посла и продержали его у себя восемь дней; если верить его запискам, они в это время созвали род собора из своих епископов, игуменов и бояр, который рассуждал о предложениях папских и будто бы единодушно заявил Карпини о желании иметь папу своим владыкой и отцом; после чего князья отправили к папе новое посольство.

Возможно, что надежда или, точнее, сильное желание получить помощь против татар заставили и часть самого русского духовенства склониться на убеждения Даниила и благодушно относиться к мысли об унии с Римскою церковью. Галицко-волынское духовенство, по давнему и близкому соседству с католическими землями, могло менее чем какое другое в России оказать сопротивление в этом деле. Но нет сомнения, что была и здесь партия людей строго православных и не хотевших подчиниться Риму. Даниил, очевидно, хитрил, тянул переговоры и не спешил с открытым присоединением к Римской церкви, выжидая, чем разрешится вопрос о помощи против татар. Скоро обнаружилось, что все благодеяния Рима сводятся к королевскому титулу, который папа предлагал Даниилу. Последний пока отказался от этой чести, говоря: «Татарская рать не перестает угнетать нас; что же я приму венец, не имея от тебя нужной помощи?» Но помощь не являлась. Даниил начал холодно относиться к папским посланиям и ласкательствам, оставлял их без ответа и даже выгнал из своих владений присланного вторично латинского епископа. Но свояк его, угорский король Бела, вовлекши Даниила в вопрос об австрийском наследстве, постарался помирить его с папою. Тогда сношения с Римом возобновились.