История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III

«В стране в течение длительного времени господствовал режим неограниченной, опирающейся на насилие власти узкой группы коммунистических функционеров, объединенных в политбюро ЦК КПСС во главе с генеральным секретарем ЦК КПСС.

Имеющиеся в деле материалы свидетельствуют о том, что руководящие органы и высшие должностные лица КПСС действовали в подавляющем большинстве случаев втайне от рядовых членов КПСС, а нередко – и от ответственных функционеров партии. На нижестоящих уровнях управления вплоть до района реальная власть принадлежала первым секретарям соответствующих партийных комитетов. Лишь на уровне первичных организаций КПСС имела черты общественного объединения, хотя производственный принцип формирования этих организаций ставил членов КПСС в зависимость от их руководства, тесно связанного с администрацией. Материалами дела, в том числе показаниями свидетелей, подтверждается, что руководящие структуры КПСС были инициаторами, а структуры на местах – зачастую проводниками политики репрессий в отношении миллионов советских людей, в том числе в отношении депортированных народов. Так продолжалось десятилетиями».

Но эти определения суда остались малоизвестными и не повлекли за собой никаких почти политических следствий. Главный советник Ельцина по юридическим вопросам Сергей Шахрай привел на суде убедительные доказательства сущности компартии как преступного по своей сути криминального образования, однако отклика у судей это не вызвало. По признанию судьи Гадиса Гаджиева, он и его коллеги боялись углублять раскол в обществе, так как бывшие члены КПСС и их семьи составляли его значительную часть.

Единственный член суда, признавший КПСС преступной организацией, Анатолий Кононов, в своем особом мнении указал на цену политически мотивированной позиции большинства Конституционного суда: «Уклонение от разрешения ходатайства о проверке конституционности КПСС и ее составной части – КП РСФСР есть, по существу, отказ в правосудии, так как ни один другой орган никогда более не сможет дать компетентную юридическую оценку государственно-правовой стороне этого феномена, оказывавшего тотальное влияние на весь политический, экономический и социальный строй России многие десятилетия».

Дело в том, что полная оценка деятельности коммунистов была возможна только исходя из внесоветских юридических норм. Но для того, чтобы выйти за пределы советского закона, надо было дать правовую оценку самому октябрьскому перевороту 1917 г. в системе законов докоммунистических, как это и сделал Правительствующий Сенат России 22 ноября 1917 г. (см. 2.2.1). Для этого надо было совершить акт формального правопреемства с докоммунистической Россией. Тогда бы всё коммунистическое право предстало, как говорят юристы, «от начала порочным» – ab initio vitiosum. Именно путем правопреемства и отвержения того в праве коммунистического периода, что противоречит докоммунистическому правопорядку, пошли в той или иной форме все восточноевропейские страны, и с этого начали восстановление своей политической и правовой жизни.

Ельцин мог избрать тот же путь, но не избрал. Он решил следовать советским законам (признав молчаливо их изначальную правомерность), что решительно сузило рамки разбирательства и сохранило под антикоммунистическим российским режимом зыбкое и ложное основание советского права. Подобный же принцип лег в основу реабилитации жертв коммунистического режима. Если кто-то был расстрелян как шпион, а на самом деле шпионом не был, а служил, скажем, Сталину не за страх, а по партийной совести, то он подлежал реабилитации («необоснованная репрессия»). Если же он действительно боролся против коммунистической власти, как боролись генерал Кутепов или вождь Тамбовского восстания – Антонов, то реабилитации не подлежал, оставался «врагом».

Ельцин, пришедший к власти на волне народного протеста против тоталитарного коммунизма, разрушать правовую основу старой власти не решился или не захотел. И новая Россия осталась в системе коммунистической государственности, продолжательницей именно СССР, со всеми его беззакониями и преступлениями против человечности.

Меры по ограничению деятельности КПСС начались еще до августа, 20 июля 1991 г., когда Ельцин указом о департизации запретил первичные ячейки компартии в учреждениях и на производстве. Указ об окончательном запрете КПСС и КП РСФСР вышел 6 ноября 1991 г., но он не распространялся на коммунистические партии под другими названиями.