История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II

Ядром каждого лагеря и каждой общины беженцев служил православный храм. В ведении Зарубежного Синода в послевоенной Австрии и Германии было открыто 180 храмов, по большей части временных. В каждом русском лагере была и своя школа. Гимназии были в Менхегофе, в большом лагере Шлейсгайм под Мюнхеном, в самом городе в «Доме милосердного самарянина» и в лагере Парш в Австрии. Скаутскую работу с юношеством вела оформившаяся на съезде руководителей в 1946 г. Организация российских юных разведчиков (ОРЮР) во главе со старшим скаут-мастером Борисом Мартино. В альпийском предгорье ежегодно устраивались детские летние лагеря. ОРЮР охватывала 1500 детей в 50 городах Германии и Австрии.

Периодическая печать беженцев была поначалу представлена основанными НТС в 1945–1947 гг. еженедельными газетами «Посев», «Эхо» и «Неделя», с общим тиражом до 11 тыс., и литературным журналом «Грани», потом появились и другие издания. Пресса «ди-пи» подвергалась цензуре союзников (о Сталине ничего плохого писать было нельзя), с ноября 1946 по май 1947 г. была просто закрыта, но позже, с началом холодной войны, ограничения отпали. Оживленной была и культурная деятельность в лагерях русских «ди-пи» – концерты, литературные чтения. Хотя процент интеллигенции среди второй эмиграции был меньше, чем среди первой, она выдвинула ряд значительных деятелей культуры. В их числе поэты Иван Елагин, Моршен, прозаики С. Максимов, Николай Марченко (псевдоним – Нароков), Леонид Ржевский, критик Б. Филиппов, художник Сергей Голлербах, тенор Иван Жадан, историк Николай Рутченко (псевдоним – Рутыч).

Лето 1948 г. принесло в жизнь «ди-пи» перемены. Июньская денежная реформа, сделав немецкую марку твердой валютой, нарушила коммерческую (и издательскую) деятельность беженцев. Их главная валюта в течение трех лет – получаемые от американцев сигареты и кофе – была обесценена. В том же июне президент Трумэн подписал закон, разрешавший въезд в США сверх обычной квоты двухсот тысяч «ди-пи» (в 1952 г. это число было удвоено).

Впрочем, выезд беженцев в заморские страны начался уже раньше. Летом и осенью 1947 г. одними из первых выехали 600 русских из Менхегофа в Марокко на геодезические работы. В том же году Австралия и Канада стали принимать беженцев. В отличие от США, политическая биография иммигрантов их не интересовала, им требовались молодые и здоровые. Небольшое число русских приняли Аргентина, Бразилия, Венесуэла и Чили. Руководимый младшей дочерью Л.Н. Толстого Александрой Львовной Толстовский фонд в США оказал огромную помощь переселению русских за океан.

Для первой волны эмиграции, уже четверть века прожившей в изгнании, внезапное появление на Западе сотен тысяч советских перемещенных лиц была реальной, живой встречей с русскими людьми, большей частью молодыми, на своем опыте познавшими ужасы голода в начале 30-х гг., ожесточение террора в конце 30-х и зверства войны – всего того, о чем старые эмигранты знали только понаслышке. По окончании войны в Германии общая судьба свела людей первой эмиграции, бежавших теперь из Прибалтийских стран, из Чехословакии и с Балкан, со всеми теми, кому удалось спастись от насильственной репатриации. Совместные усилия достойно выжить в тяжелых условиях лагерей сплотили обе волны. Большая заслуга в этих усилиях принадлежит духовенству, выехавшему из Прибалтики и Сербии вместе с другими беженцами. Вторая волна оживила первую, встретившую ее с распростертыми объятиями. Оживила молодостью, опытом советской реальности, убежденностью в необходимости непримиримой борьбы с большевизмом.

Судьбы русских эмигрантов первой волны, оставшихся по тем или иным причинам в странах Восточной и Центральной Европы, занятых Красной армией, большей частью оказались трагичными. К встрече с ними большевицкая репрессивная система готовилась заранее, составлялись списки лиц, подлежавших немедленному уничтожению, задержанию и вывозу в лагеря на территории СССР. Этой работой занимались военная контрразведка – СМЕРШ и НКВД. Аресты и убийства русских эмигрантов в 1945–1947 гг. массово происходили в Румынии, Югославии, Польше, Германии и, особенно, в Чехословакии, где находился восточноевропейский центр Русского Зарубежья (см. 2.2.38).

Когда-то крупнейший центр Русского Зарубежья, Чехословакия утратила эту роль после 1945 г. Многие русские семьи смогли выехать из Чехословакии на Запад в 1944–1945 гг., немало видных деятелей русской эмиграции были арестованы НКВД сразу же после занятия Карпатской Руси, Словакии, Чехии и Моравии Красной армией. Большинство арестованных погибло, немногие смогли вернуться из советских лагерей обратно в Чехословакию. Они отличались молчаливостью.