История российских евреев (1881-1917)

Николай I требовал присылать ему ежемесячные рапорты о количестве обращенных в православие, хвалил и награждал орденами за усердие в этом деле и порицал отстающих. На прочитанных рапортах он писал свои резолюции: "очень мало", "весьма неуспешно", "недоволен малым успехом обращения в православие". А на докладе о крещении многих кантонистов в Саратовских батальонах царь написал: "Слава Богу!" Однажды еврейские солдаты пожаловались императору на насильственное крещение, и за это всю группу арестовали и в наказание велели прогнать сквозь строй, через три тысячи человек. Их бы, конечно, забили насмерть, но неожиданно умер Николай I, и новый император отменил экзекуцию.

Крестившемуся кантонисту тоже было не сладко. Он долго еще не знал русского языка, не знал и христианских молитв. На ежедневной проверке выкликали, к примеру, Федора Петрова, а он не отзывался, потому что не помнил своего нового имени. Какой же он Федор Петров, когда от рождения его звали Ицкой? За это наказывали, как, впрочем, наказывали и за многое другое. Часто случалось так, что крещеному переставали выдавать письма от его родителей, чтобы не оказывали на него "вредного" влияния, - и связь с семьей обрывалась навсегда. Какой-нибудь Янкель Ривкин становился после крещения Николаем Васильевым, и теперь уже "на законном основании" родительское письмо отсылали назад с пометкой: "Янкеля Ривкина в батальоне не имеется". "Казалось, что приняв крещение, - вспоминал бывший кантонист, - мы должны были сравняться во всех правах с православными, но на самом деле этого не было. Бывший еврей в ссоре с солдатом-христианином продолжал выслушивать обычное ругательство: "жид пархатый!" А иногда прибавляли: "жид крещеный, что волк кормлёный!"

4

Служба в николаевской армии была невыносимой не только для евреев, но и для христиан, и потому многие призывники пытались от нее освободиться: калечили себя, убегали и прятались в лесах. Очевидец описывал призыв в русской деревне: "Собирали рекрут; на одного, подлежащего сдаче, брали троих на случай бракования. Взятых в рекруты вводили в одну избу, для них приготовленную, забивали в колодки, часто по два человека вместе, и в таком виде оставляли их для представления в рекрутское присутствие. Принимать такие меры было необходимо, ибо без того все бы рекруты бежали".

С каждым рекрутским набором непременно начинались "вопли, плач и унылость" всей деревни. "Как ни плохо жилось крепостному у барина, - вспоминал некий помещик, - однако двадцатипятилетняя солдатская служба с ее ужасами была еще тяжелее. Я помню одного парня нашей конюшни, обрубившего себе пальцы, чтобы только не идти на службу". В рекрутском присутствии негодному к службе брили затылок, а годному - лоб и отправляли в армию на двадцать пять лет. Если солдат не погибал в бою, то терял здоровье за долгие годы походов, муштры, наказаний и становился инвалидом. Вернувшись домой безо всякой специальности, чаще всего он не находил в живых уже никого из своих близких и должен был промышлять мелкими заработками или просить милостыню. Не случайно, в документе об его отставке власти категорически требовали: "бороду брить, по миру не ходить".

Судьба еврейского солдата была еще тяжелее. Уходя в армию на такой огромный срок, он не был уверен, что вернется когда-либо домой, и потому женатые рекруты оставляли своим женам письма о разводе, чтобы те не остались вдовами на всю жизнь и могли вторично выйти замуж. "Двадцатипятилетняя служба! - писал один из современников той эпохи. - Трудно выкроить из человеческой жизни такую длинную полосу лет, не урвав доброго куска счастливой юности и не захватив части начинающейся старости. Это - целая человеческая жизнь. И какая жизнь! Вытяжка, выправка, палки, шпицрутены, тумаки, кулаки, оплеухи и зуботычины!" По окончании службы еврейскому солдату некуда было возвращаться, и злой иронией звучали слова высочайшего указа 1827 года о пользе рекрутской повинности для евреев: "Мы уверены, - сказано в том указе, - что образование и способности, кои приобретут они (евреи) в военной службе, по возвращении их из оной после выслуги узаконенных лет, сообщатся их семействам для большей пользы и лучшего успеха в их оседлости и домашнем хозяйстве".