История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

Суть же народного, далекого от всякой философии язычества в том, что человек обожествляет все проистекающее от Бога, не сознавая, что обожествляет творение наряду с Творцом. Это двусмысленное мировоззрение, в конце концов, и привело эллинов к обожествлению людей и превращению их в богов по примеру Асклепия или полубогов вроде Геркулеса, а римлян – к обожествлению живых императоров, с чего и началось падение древнего Рима. Так что язычество, в конечном счете, послужило падению античных цивилизаций так же, как и исчезновению с арены истории гораздо менее просвещенных языческих культур, которым было далеко до софизмов Цельса вроде:

«Право же, то, кто, говоря о Боге, утверждает, что только одного можно назвать Господом, поступает нечестиво, так как он (тем самым) разделяет царство божие, создает в нем раздор, как будто бы существовали две партии и имелся какой-то другой, противостоящий Богу».

Но вернемся к основному течению нашей книги. Элемент развития в различных языческих цивилизациях различен, и вопрос не в том, существует ли он вообще, поскольку человеческое общество так или иначе развивается, а в том, насколько он ограничивается и стесняется существующими языческими верованиями. Автор далек от того, чтобы попросту противопоставить язычество и монотеизм как нечто непременно чуждое развитию и обязательно вызывающее развитие. Вопрос лишь в том, когда само человеческое общество созревает для осознания того, что его существующая жизненная и религиозная философия является тормозом его дальнейшей духовной и материальной эволюции.

В конце концов, явленный Аврааму иудейский монотеизм в течение многих веков не приводил ни к какому рывку в развитии еврейского народа, который во многих смыслах, в том числе, в смысле наук, искусств, ремесел и государственного управления, оставался «отсталым» по отношению к тем же самым языческим цивилизациям Персии и Рима. Единобожие проявляется в самых разных Откровениях в самые разные времена, но всегда понимается согласно уровню сознания человеческого сообщества[143]. Язычество само по себе также происходит из первопричинной идеи Единобожия. Однако, обрастая богами как бы в угоду Верховному Богу, обожествляя творение, в конце концов, превращается в Догму, сдерживающую всякий приток в общество новой и «немыслимой» информации, которая «кощунственно» опровергает существующие представления и традиции.

Поэтому зрелое язычество, несмотря на всю свою внешнюю эпичность и поэтичность, является Догмой в ее чистом виде, и в этом, главном, смысле замена язычества Единобожием является для человечества эволюционной необходимостью. Но осознать эту необходимость историческое общество способно далеко не сразу: истинная глубина и созидательная сила Единобожия, заключающие в себе нерасторжимое и кровное Единство не только людей и природы, но людей с Первоистоком и людей промеж собой, будут еще долго познаваться человечеством, несмотря на все его нынешние технические и философские достижения.

Вера в ислам, при всем том, совершенно не означает отрицания сокровенных, природных и социальных движущих сил развития общества, которые не укладываются в упрощенную схему исторического «обучения» людей посредством и при помощи религиозных откровений. Это происходит потому, что ислам не отделяет человеческой эволюции от эволюции всей живой природы в целом – от той эволюции, которая началась до появления у человека способности воспринимать и усваивать религиозное Откровение.

С одной стороны ислам утверждает, что не было в истории человечества племени или народности, которая не имела бы своего пророка[144], то есть, указывает на системообразующую роль религиозного откровения в любом человеческом сообществе. Но с другой стороны, такой видный представитель мусульманской цивилизации, как ибн Хальдун, не обязательно увязывает стремление общества к развитию с наличием у этого общества законов, выраженных в религиозном писании.

Он утверждает, что всякое общество по склонной к анархии природе человека вынужденно является социально организованным и организуется как иерархия силы и родоплеменного достоинства. Нижеследующий отрывок из его «Мукаддимы» ясно свидетельствует, что мусульманская цивилизация не является цивилизацией слепой веры в Божественное провидение, как это часто утверждают не слишком сведущие люди. Приводя этот отрывок, мы тем самым помещаем наше отношение к идее развития в человеческих обществах в новый контекст, не опровергающий, но лишь дополняющий наше предыдущие замечания о роли Откровения в эволюции человечества: