История российского терроризма

Женщина продолжала биться. Ее полное, мягкое тело в длинной ночной сорочке сотрясалось от плача. Вырываясь из твердых объятий Володи, она, забыв все другие слова, выкрикивала одно и то же, подсказанное отчаянием слово:

- Спасите!.. Спасите!.. Спасите!.. Спасите!..

Болотов почувствовал, что не может больше молчать и что у него сейчас брызнут слезы. Боясь этих слез, он повернулся к Володе:

- Пощадите его...

Володя ему не ответил. Крепко держа женщину на руках и зажимая ей рот платком, он быстро, уверенным шагом вышел в прихожую:

-Прозевали! — сквозь зубы сказал он.— Вороны!

Слезкин стоял теперь в левом углу, у двери. Володя, вернувшись и заперев двери на ключ, со вниманием, пристально взглянул на него и отчетливо и громко сказал:

— Ну-с, господин Слезкин, по постановлению московской боевой дружины вы приговорены к смертной казни... через повешение,— понизив голос, прибавил он.—Эй, кто там?.. Веревку!..

Никто не пошевелился. Володя нахмурился. Болотов, чувствуя мелкую, неудержимую дрожь в ногах, пониже колен, опять подошел к нему:

— Владимир Иванович...

— Чего?

— Владимир Иванович...

— Ну, чего?

— Пощадите, Владимир Иванович...

Лицо Володи перекосилось. На правой щеке под густой черной бородой, около сжатого рта, запрыгали судороги. И, не глядя на Болотова, он хриплым голосом крикнул:

— Убирайтесь все к черту! Все!..

Болотов, не помня себя, вышел из комнаты. В прихожей не было никого. Только у выходных, запертых на цепочку дверей с бесстрастным лицом и с браунингом в руке дежурил не знакомый Болотову рабочий. Кто-то, всхлипывая, рыдал в углу. Закрывшись жандармской шинелью, весь мокрый от слез, в прихожей за вешалкой притаился Давид. Незнакомый дружинник взглянул на него и презрительно скривил губы.

В комнате Слезкина, кроме Володи, остался один Сережа. Когда Болотов вышел, он тронул Володю за рукав и тихо сказал:

— Бог с ним, Владимир Иванович...

Володя задумался. Опустив голову и расставив широко ноги, он думал секунду. Сережа закрыл глаза. Вдруг Володя дернул вверх головою:

— Трусы! Все трусы!..— пробормотал он и, избегая глаз Слезкина, незаметным проворным движением выхватил из кармана маленький, тускло-синий револьвер и, сжав зубы, почти не целясь, выстрелил в угол. Комната густо наполнилась клубами едкого дыма. На ковре, закинув высоко голову и опираясь затылком о стену, лежал смертельно раненный Слезкин».

* * *

Когда-то неподалеку от Никольских ворот Кремля стоял восьмиконечный крест, на котором у ног Спасителя виднелась скорбная фигура Богоматери. На кресте надпись: «Отче, прости им, не ведят бо, что творят».

На этом месте в феврале 1905 года был убит великий князь Сергей Александрович, дядя царя.

Являясь генерал-губернатором Москвы, великий князь снискал к себе симпатию ее жителей. Обывателям жилось спокойно, мастеровые в общем-то были своей жизнью довольны.

Но разночинная молодежь, удаленная генерал-губернатором из Москвы, простить ему этого не могла. Заграничный комитет социал-революционеров приговорил его к смерти.

Великому князю стали посылаться разные письма с угрозами, оставляемые им без всякого внимания. Правда, письма очень встревожили его супругу Елизавету Федоровну.

Дел было много. И не только московских. В 1881 г. Сергей Александрович съездил в Палестину, после чего создал в Петербурге Палестинское общество, существующее и поныне. Благодаря обществу в Палестине открылись больница, школа и странноприимный дом, оказывалась помощь русским богомольцам. За счет великого князя производились раскопки близ храма Гроба Господня в Иерусалиме и найдены Судные врата, что явилось доказательством подлинности места Голгофы. Там был воздвигнут храм св. Александра Невского. Благодаря Сергею Александровичу реставрировался храм близ Назарета, обновлялись иконостасы.

Не лишним будет вспомнить, что за участие в блокаде Плевны при войне с турками его наградили орденом св. Георгия.

Ясным зимним днем карета с великим князем отъехала от одного из подъездов кремлевского дворца и покатилась к Никольским воротам. Гуляющих по территории Кремля было мало, и кто-то обратил внимание на молодого человека, рассматривавшего пушки. Когда карета приблизилась, человек двинулся ей навстречу. Они поравнялись, и неизвестный, сбежав с тротуара, бросил что-то под ноги лошади. Раздался взрыв. От него задрожали даже стены исторического музея, из окон посыпались стекла. Многие подумали, что упала кремлевская башня или взорвался порох.

Увидели мчащуюся лошадь с обломками кареты. А на снегу, среди кусков одежды и частей экипажа, лежали кровавые останки великого князя. Его разорвало буквально на куски, уцелели только голова и грудь. Снег далеко вокруг залило кровью. Рядом бешено скакала другая лошадь, и стонал, лежа навзничь, кучер.

Убийцу схватили мгновенно. Лицо его было в крови от осколка. Он размахивал руками и кричал: «Свободу! Всем свободу!» Полиция отделила его от толпы, уже было накинувшуюся на террориста, и повела.

Останки собрали на чью-то шинель.

От Николаевского дворца с непокрытой головой бежала Елизавета Федоровна. Народ расступился,