История российского терроризма

В Одессу переправили полтора пуда динамита. М. Фроленко устроился сторожем в железнодорожную будку в 14 верстах от города и вместе с Татьяной Лебедевой готовил взрыв. Но выяснилось, что маршрут царского поезда изменен, и сосредоточились на Александровске. Это была Лозово-Севастопольская железная дорога. Желябов, выдав себя за ярославского купца, приобрел у местной думы кусок земли, прилегающий к железнодорожному полотну, якобы для постройки кожевенного завода. Сам он с Якимовой поселился в Александровске и занялся подготовкой к взрыву поезда. Под полотном железной дороги они заложили две мины, от которых шли провода. Окладский и Пресняков привезли гальваническую батарею. 18 ноября, глядя на проходящий царский поезд, Желябов под выкрик Окладского «Жарь!» соединил два конца провода. Но взрыва почему-то не произошло. Поезд благополучно последовал к Петербургу.

Взрыв поезда на Московско-Курской дороге организовывал Михайлов. На третьей версте от Москвы Гартман по подложному паспорту купил дом и поселился там с Софьей Перовской. Террористы намеревались прорыть подземный ход из дома к железной дороге. Кроме хозяев, в этой затее участвовали сам Михайлов, Исаев, Морозов, Ширяев, Баранников, Гольденберг и Арончик.

Работа была адской. Пол постоянно сырой, просачивалась вода. Двигаться можно было лишь чуть поднявшись на четвереньки. Донимал холод — все же ноябрь. Тяжело было вынимать землю. Когда подкоп почти закончили, полил сильный дождь. Ход затопило. Воду выносили ведрами, выливая ночью во дворе. Воздух в подкопе стал тяжелым, копать приходилось в грязи. Свеча поминутно гасла. Подземный ход пролегал под дорогой, где ездили с тяжелыми грузами. Телега или лошадь могли провалиться.

«Положение работающего походило на заживо зарытого, употребляющего последние нечеловеческие усилия в борьбе со смертью,— писал Михайлов.— Здесь я в первый раз заглянул ей в холодные очи и, к удивлению и удовольствию моему, остался спокоен».

Перовская постоянно дежурила наверху. При появлении полиции она должна была выстрелить в бутыль с нитроглицерином и тем самым взорвать дом.

Софья Перовская была дочерью бывшего санкт-петербургского вице-губернатора. В 16 лет она с сестрой поступила на так называемые «аларчинские» курсы при петербургской гимназии. Правительственная печать отмечала потом, что эти курсы «посещались всеми нигилистками и эмансипированными, изобиловавшими в столице». Именно курсам стоит приписать формирование антиправительственных взглядов у Перовской. Она близко сошлась с сестрами Корниловыми, с Вильберг, Лешерн-фон Герцфельд. Мать и сестра вынуждены были сопровождать больного отца за границу, и Софья провела все лето в Лесном под Петербургом со своими новыми друзьями.

Софья решает уйти из родительского дома и поселиться у Корниловых. Отец обратился к полиции, прося препроводить дочь назад. Брат Василий добился выдачи Соне отдельного вида на жительство, уговорил отца.

Через Корниловых Перовская познакомилась с Натансоном, Кравчинским, Лопатиным, Тихомировым и другими народниками. Она тоже «ходила в народ», прожила зиму в Тверской губернии. В Самарской губернии Перовская занималась оспопрививанием, работала в школе, готовившей сельских учительниц. Подражая герою романа Чернышевского, она спала на голых досках, ела самую грубую пищу. В Твери Перовская выдержала экзамен на звание народной учительницы.

В 1873 г. она ведает кружковой квартирой в Петербурге, ходит в ситцевом платье, мужских сапогах, сама носит воду из Невы. Полиция узнала о подозрительной квартире, и Перовскую арестовали. Скоро ее отпустили на поруки отцу. Тот отправил ее вместе с матерью в свое имение в Крым. Софья поступила в Симферопольскую фельдшерскую школу, окончила ее и три года работала в земской больнице.

После суда над 193-мя пропагандистами Перовскую все же назначили к высылке в Олонецкую губернию. В дороге она сбежала от сопровождавших ее жандармов и приехала в Петербург. С этого дня Перовская переходит на нелегальное положение и живет по фальшивым паспортам. Она вызывается заняться освобождением политических заключенных из Харьковской тюрьмы.

Перовская, привезя деньги из Петербурга, передает в тюрьму книги, теплые вещи, подыскивает людей. Она готова сама, одна, с револьвером в руках штурмовать тюремные ворота. Столичным революционерам не до нее, там свои проблемы.

Харьковская подруга Перовской вспоминала: