История розги

За исключением патологических случаев полового извращения, женщина в таком периоде неизбежно удовлетворяет свою страсть с мужем или любовником, от которых и зависит та дорога страстей, по которой она пойдет.

Если мужчина нормален, она станет тоже нормальной, если он садист, то и она сделается более или менее садистской в зависимости от своего темперамента. Если он — флагеллянт, неизбежно ей придется познакомиться с розгами и пристраститься к ним.

Моя пациентка, госпожа Р. Б., была тридцати четырех лет и только по слухам знала о наслаждении, испытываемом некоторыми лицами при флагелляции, когда сошлась близко с одним молодым человеком, на вид слабым, деликатным, но с твердым, жестким взглядом; в форме его носа и рта проглядывала повелительность.

По ее словам, он был страшный любитель флагелляции, и в ней его соблазняли главным образом сильно развитой круп и ляжки, многообещающие округленности тела, а также величественный вид богини, которой недоставало только немного властности и строгости во взоре, чтобы вполне осуществить ту идеальную любовницу, которую создало его воображение.

Вначале они имели нормальные половые сношения. Очевидно, он хотел ее сперва приручить, считая совершенно неподготовленной к тем упражнениям, в которых он собирался пригласить ее принять участие.

За последнее время на свиданиях он стал проявлять особенную озабоченность, рассеянность и злость. Будучи в него сильно влюбленной, дама умоляла открыть ей причину его беспокойства. Может быть, он ее разлюбил?

Он признался, что один вид ее волнует его странным желанием испытать наслаждения, которые рисовало ему его воображение и которое можно испытать только от страданий, он славословил поцелуи, так сказать, кровавые…

Б. слушала его с удивлением и даже некоторым испугом…

Хотя она не дала согласия, но по выражению ее лица он понял, что отныне он может действовать с нею смело.

Прошло несколько дней, когда молодой человек не заговаривал более об этом предмете. Затем, раз, когда оба они были в постели, он вдруг опять заговорил о своей страсти.

В этот раз, как признавалась сама Б., она надела особенно кокетливое нижнее белье, стараясь всеми способами удержать при себе своего любовника.

Вдруг он схватил ее и положил на живот; затем стал всю покрывать поцелуями, но в то же время ударять слегка шнурками по плечам; раз он ударил довольно сильно, и Б. запротестовала слабо, тогда он, подняв у ней рубашку, дал ей штук десять более сильных ударов уже по ягодицам. Она хотела вырваться, напуганная его бешенством и порывистым дыханием… Но при первых же ее попытках он стал ее хлестать что есть мочи, меняя руки и полосуя ее по всем частям тела, не обращая внимания на ее крики; было видно, что крики еще более возбуждали, и он после сильного крика или попытки вырваться ударял с еще большим остервенением… Наконец он как-то особенно вскрикнул, бросил шнурки на пол, перевернул ее и приласкал с такой силой, с какой еще никогда не ласкал. Б. испытала такое наслаждение, которое еще ни разу не испытывала… Немудрено, что после этого она стала поклонницей флагелляции.

Бывает иногда, что женщина не так скоро постигает прелесть от перенесения или причинения страданий. Для таких женщин требуется часто очень долгий промежуток времени для опытов, которые не обходятся без последствий для них.

Другая моя пациентка, Анжель Л., едва переступила за тридцать лет. Это была жгучая брюнетка, с очень развитым крупом и бедрами, но тонкой талией.

Жена фабриканта, бездетная, ничем не занимавшаяся, чрезвычайно любопытная, она уже имела несколько романов с первыми встречными.

Несмотря на всю опасность подобных приключений, нюх парижанки выручал ее до сих пор, и она избегала неприятностей. Всегда ей везло на вполне галантных мужчин, которые не причиняли ей ни малейшей неприятности.

Раз после полудня, когда шел мелкий осенний дождик, она, подобрав высоко юбки и платье, довольно торопливо шла домой, как всегда делая задом соблазнительные движения, — вдруг она заметила рядом с собой мужчину, изящного, хорошо одетого, по виду перешагнувшего сорок лет, но еще очень красивого, тщательно выбритого, с черными усами, темными глазами, пронизывающими насквозь и властными; иногда в его взоре проглядывала как будто нерешительность и забота о чем-то.

Он сказал ей несколько комплиментов, довольно изысканных, без всякой шокирующей фамильярности.

В конце концов, он предложил ей зайти с ним в очень приличную кондитерскую напиться чаю. Заинтересовавшаяся, немного увлекшаяся, Анжель согласилась. Очень галантно он опередил ее и выбрал в кондитерской столик в самом отдаленном углу, где их трудно было заметить.

Она мило провела с ним около двух часов и рассталась, очарованная им и дав обещание прийти к нему на другой день около четырех часов.

Аккуратно в назначенное время она на другой день входила в очень приличный дом на улице Ларошфуко в квартиру на втором этаже.