История Рунного посоха

– Если ты не вывезешь нас отсюда – нам точно смерть, а Иссельде и что-нибудь похуже!

На мгновение Хоукмун застыл в нерешительности, но затем слова Оладана дошли до его сознания, он испустил оглушительный крик и направил ягуаров к воротам и подъемному мосту. Они галопом пронеслись по берегу озера, преследуемые, казалось, всеми ордами Гранбретани.

Звери Безумного бога, которые были гораздо быстрее любых лошадей, волокли подскакивавшую колесницу прочь от черного замка и подернутого туманом озера, прочь от рыбацких хижин и покойников, через холмы за озером, по грязной дороге, проложенной между угрюмыми утесами, а потом и дальше, на дикие равнины. Здесь дорога исчезала, но ягуары-мутанты мчались по мягкой земле без малейших усилий.

– Если и есть на что пожаловаться, – заметил Д’Аверк, изо всех сил цепляясь за борт бешено прыгавшей колесницы, – так только на то, что едем мы слишком быстро…

Оладан попытался улыбнуться, не разжимая стиснутых зубов. Он съежился на дне повозки, держа Иссельду и стараясь защитить ее от особенно чувствительных толчков.

Хоукмун хранил молчание. Он крепко сжимал поводья, не снижая скорости колесницы. Лицо его было бледно, глаза метали молнии. Он был уверен: его одурачил тот, кто называл себя его главным союзником в борьбе против Темной Империи. Одурачил якобы безупречный Воин из гагата-и-золота.

Глава седьмая Встреча в таверне

– Хоукмун, остановись! Во имя Рунного посоха! Остановись! Ты спятил! – Д’Аверк, растерявший все свое обычное хладнокровие, дергал Хоукмуна за рукав, а тот нахлестывал тяжело дышавших зверей. Колесница ехала уже несколько часов, не замедляя хода, преодолела две реки и теперь, когда спустилась ночь, неслась по лесу. В любой момент они могли врезаться в дерево и разбиться. Даже могучие шипастые кошки устали, но возница продолжал безжалостно нахлестывать их.

– Хоукмун! Ты обезумел!

– Меня предали! Предали! В тех сумках было спасение Камарга, а Воин из гагата-и-золота украл их. Он провел меня. Сунул мне безделушку с ограниченной силой в обмен на машину, возможности которой безграничны. Вперед, зверье, вперед!

– Дориан, послушай друзей! Ты убьешь всех нас! – со слезами взмолилась Иссельда. – И убьешь себя – как ты тогда поможешь графу Брассу и Камаргу?

Колесница с грохотом подпрыгнула на очередном ухабе, и ее пассажиров сотрясло до костей. Ни один обычный экипаж не пережил бы такого удара.

– Дориан! Ты сошел с ума. Воин не предавал нас. Он нам помогал. Может быть, его окружили гранбретанцы. Может быть, у него отняли сумки!

– Нет, я почуял предательство, когда он только уходил из конюшни. Он пропал, и подарок Райнала пропал вместе с ним.

Впрочем, гнев и запал Хоукмуна начали проходить, он уже не хлестал по бокам измученных кошек.

Постепенно колесница замедлила ход: звери, которых больше не подгонял хлыст, хотели отдохнуть.

Д’Аверк забрал поводья из рук Хоукмуна, и молодой герцог не стал сопротивляться, просто сел на дно колесницы и закрыл лицо руками.

Француз остановил повозку, и звери тотчас же упали на землю, шумно дыша.

Иссельда погладила Хоукмуна по голове.

– Дориан, Камаргу для спасения нужен ты. Я не знаю, что было в сумках, но я уверена, что нам это не нужно. И у тебя есть Красный Амулет. Он наверняка поможет.

Была уже ночь, лунный свет пробивался сквозь кружево ветвей. Д’Аверк с Оладаном сошли с колесницы, растирая покрытые синяками тела, и отправились за дровами.

Хоукмун поднял голову. Лунный свет упал на его бледное лицо, блеснул черный камень во лбу. Он печально глядел на девушку, хотя и пытался улыбнуться.

– Спасибо тебе, Иссельда, что веришь в меня, но, боюсь, одного только Дориана Хоукмуна мало, чтобы воевать с Гранбретанью, а вероломство Воина заставило меня желать большего…

– Нет никаких доказательств вероломства, дорогой.

– Нет, я почувствовал, что он хочет бросить нас и забрать с собой машину. И он знал, что я это знаю. Он наверняка уже где-то далеко и даже не обязательно взял машину с какой-то недостойной целью. Возможно, его дела важнее моих, но я не нахожу ему оправдания. Он обманул меня. Он меня предал.

– Если он и раньше служил Рунному посоху, он, наверное, знает больше тебя. Он, быть может, хочет оставить эту вещь себе или считает, что для тебя она опасна.

– У меня нет доказательств, что он служит Рунному посоху. Он с тем же успехом может быть слугой Темной Империи. А я всего лишь его орудие!

– Ты слишком подозрителен, любимый.

– Меня сделали таким, – вздохнул Хоукмун. – И я останусь таким, пока не падет Гранбретань или я сам не погибну. – Он крепко обнял Иссельду, опустив усталую голову ей на грудь, и не заметил, как уснул, проспав так всю ночь.

Утреннее солнце светило ярко, хотя воздух был прохладным. Мрачные настроения Хоукмуна улетучились вместе со сном, и вся их компания как будто приободрилась. Все проголодались, в том числе и звери, которые то и дело облизывались, и в глазах у них горел алчный огонек.

Оладан с легкостью соорудил себе лук и стрелы и отправился куда-то в дебри поискать дичь.