История русских обителей Афона в XIX–XX веках

У Дмитриевского среди «ужасных фактов» читаем про иеромонаха Серафима Мосягина, старца келльи Святой Троицы, бывшего фельдфебеля, который приобрел русский паспорт и теперь может спокойно ездить к своей жене в Россию. Что он имел когда-то жену и собирался ехать в Россию, тоже ни о чем не говорит. А вот то, что русский инок не имеет русского паспорта и, оказывается, так просто поехать в Россию не может, – это очень интересно. Если мы остановим внимание на этом вопросе, то очень быстро обнаружим удивительный факт, что русские на Афоне были «ничьими людьми», так как Россия не признавала их своими гражданами, точно так же как Турция своими. Русские люди, уезжая на Афон, получали пятилетний заграничный паспорт. Если человек не возвращался через пять лет, то подданство терялось. В то же время русских послушников требовали в Россию для прохождения воинской обязанности. Вот такое интересное отношение было к афонским монахам. Но это еще не все: вскоре мы обнаружим, что иеромонахи не признаются в этом звании в России. Таким образом, чиновники спокойненько захлопнули дверь перед носом русских келлиотов.

Теперь по-другому воспринимается тот факт, что хорошо нам уже известный о. Пантелеймон, настоятель келльи Честного Креста, приобретает землю в Иерусалиме. Если выгонят с Афона, хоть там можно будет остаться. Так что можно ли потешаться вместе с профессором над тем, что возобновитель иерусалимской обители собирает на «храм обители Св. Харитона, где афонские монахи строят». На Афоне русского келлиота могут спокойно обвести вокруг пальца, отобрав у него все собранные деньги, и вышвырнуть из келльи. Куда тогда податься русскому человеку? Но наши предки были не чета нам, они не прогибались под давлением, не потворствовали «смиренно» злу. Они стояли твердо и не желали покидать Святую Гору. В этом им помогала Божия Матерь и русский мужик, который не верил «синодалам» и посылал копеечку в русские святогорские обители, на что сетует Дмитриевский.

Если говорить вообще о положении русских на Афоне, то до 1875 г. они никак не участвовали в управлении Святой Горой. В 1875 г. в Пантелеймоновом монастыре был избран русский игумен Макарий, и с этого момента монастырь стал русским не только по названию. Святая Гора Афон, по сути, является республикой двадцати монастырей. Представители этих монастырей решают все афонские дела и составляют главный орган святогорских монахов – Священный Кинот. Так дело обстоит сейчас, так дело обстояло и в XIX в. Поэтому пока русские монахи не имели своего представителя в Киноте, то говорить об участии русских в управлении Святой Горой не приходится. После перехода Пантелеймонова монастыря в русские руки появился первый представитель в Киноте. Но, увы, никак нельзя считать справедливым управление, где большинство афонских монахов представлено одним человеком, а меньшинство – семнадцатью. Тут уж ссылкой на какие-то традиции и предания старцев не отделаешься. И поэтому русские келлиоты поднимали вопрос о возвращении к более древнему и более справедливому управлению, в котором принимали участие представители всех крупных обителей Афона.

Но первая попытка объединения была сделана несколько раньше, в 1870 г. Все русские келльи пытались объединиться воедино в братском союзе, но по неизвестным нам обстоятельствам попытка окончилась неудачно[144]. Причины для этого объединения ясны. Греческие монахи сильно отличались по своим обычаям от русских. Отличались традициями, богослужебной практикой[145], пением[146], особенностями аскетической жизни, взглядами на архитектуру и даже пищей. Характер греков был очень не похож на славянский. Поэтому очень редко русские монахи уживались в греческих монастырях. Правда, из-за покладистости русских грекам было гораздо легче жить у русских, чем наоборот. К тому же, как говорилось выше, отношение и на родине к русским афонским монахам было далеко не однозначным: их уважал простой народ, крестьяне и купцы, высшее духовенство, а обер-прокуроры и аристократия относились недоброжелательно.