История русского языка в рассказах

И поскольку ничего больше мы от нее не узнаем, снимем с полки этимологический словарь, постараемся вникнуть в сказанное с исторической точки зрения. Наше наблюдение подтверждается: корень див- встречается во многих языках, родственных русскому: в литовском dievas и в латышском dievs одинаково значат ‘бог’, в древнеиндийском dēvas и в латинском deus имеют то же самое значение, а в авестийском daeva — скрывается значение более собирательное — ‘демон’, древнегреческое слово dios обозначает ‘божественный’. Даже в русском диалектном наречии дивья бы! находим остатки все того же значения: ‘дай бог!’ (а может быть, и леший, и домовой — словом, какая-то сверхъестественная сила). Из этого сопоставления слов с одним и тем же древним корнем в разных родственных языках следует, что давным-давно корень див- связывался с обозначением божества, которому поклонялись наши далекие предки. А потом, много позже, с этим корнем стало связываться значение чуда, чего-то удивительного, странного, непонятного, вызванного действием сверхъестественных сил. Эти-то последние значения и характерны для древнерусского языка, они же сохранились и в некоторых архаических русских диалектах. В «Слове о полку Игореве» встречается и диво — ‘удивительно’, и Дивъ — страшный бог леса славян- язычников.

Вот, оказывается, почему не могут быть дивными девичьи глаза. Это только поэт в своем увлечении мог назвать их дивными, т. е. божественными. Такое смещение в значении слова наглядно выражает отношение поэта к той, о ком он пишет. И когда-то такое смещение значения, впервые использованное, было смелым и даже кощунственным, и нашлись люди, которые осудили поэта. А теперь оно нас уже не удивляет: сами-то мы пошли еще дальше! 

Понятно наречие летось. Оно значит ‘тем летом’ и но своему образованию равно другим диалектным наречиям: зимусь (‘этой зимой’), веснусь (‘этой весной’), утресь (‘этим утром’), ночесь (‘этой ночью’). К определенному имени существительному присоединяется указательное местоимение сей в старой краткой форме — вот и получается дополнительное указание: ни в какую другую ночь, а именно в эту, которая только что прошла или еще длится (ночесь).

Посмотрите-ка, что здесь напечатано: «Ночь прошла».

А ведь на месте нашей старушки мы с вами и о дожде сказали бы идет, а не летит.

Почему дождь не идет, а летит — ясно. Спросите на севере: «Идет дождь?» — и вам ехидно заметят: «А с чего дождю идти, разве у него ноги есть? Дождь летит». То же, разумеется, относится и к ночи: не может она пройти. Следовательно, в этом говоре следует ожидать сочетания слова ночь с каким-то другим глаголом. 

Наше литературное выражение Дождь идет по своему происхождению является довольно поздним.

Возникло оно благодаря расширению значения у глагола — теперь у нас не только дождь и снег, — идет поезд, идет руда, идет план, идет соревнование, идет мысль, идет кинофильм, идет и многое другое, никогда не имевшее ног. Именно с ногами древние славяне связывали процесс ходьбы, и это исконное значение слова сохранилось в ряде говоров, в том числе и у нашей старушки.

Что, по-видимому, никак вас не удивляет — это употребление здесь слова погода. Между тем и тут кроется загадка для тех, кто с этим словом связывает значение ‘хорошая погода’. Во многих местах России погода всегда употребляется только для обозначения хорошей погоды (в других же говорах для этого есть специальное слово — вёдро). Если же дождь или гроза — это непогода.

Для нас, жителей городов, за словом погода скрывается и плохая, и хорошая погода. А вот для старого жителя северной деревни Бюро погоды — странное сочетание слов. В его представлении Бюро погоды только и делает, что занимается разведением дождевых туч и гроз, потому что для северного жителя погода — это всегда плохая погода. Бабка знала, что говорила: дождь, молния, гром — это ли не погода?

Обнаруживается интересная закономерность. Оказывается, очень многие слова расширяют свои значения. К древнему, исконному значению прибавляются все новые и новые оттенки. В новом значении слово на первых порах обычно используется людьми с поэтическим воображением как дополнительный, но выразительный мазок на той словесной картине, которую они рисуют. Это, собственно, и есть то, что называют образом. И только настоящий художник может проницательно углядеть новый оттенок в знакомом каждому слове.

Потом старое слово вступает во все новые и новые сочетания с другими словами, обогащаясь неожиданными оттенками значения. Некоторые из них забываются, другие же укрепляются в речи, входят во всеобщее употребление. Так возникает многозначность слова, например, глагола идти. С течением времени из этой многозначности может вырасти совсем новое, другое слово. Об этом мы еще поговорим подробнее.