История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II

В первой половине XIX века естественный прирост населения составлял около одного процента в год. Средняя продолжительность жизни составляла тогда в России 27 лет (из-за высокой детской смертности и частых эпидемий). В начале XIX века в России насчитывалось сто тысяч сёл и деревень (в основном, по 100–200 «душ» жителей) и 630 городов, а в 1863 году в стране было уже 1032 города. Городское население в европейской части России (без Польши и Финляндии) в 1811 году составляло 2,8 миллиона человек, а в 1863 году – 6,1 миллиона (то есть выросло вдвое, тогда как всё население – лишь на 60 процентов). Удельный вес горожан в 1811 году составлял 6,5 процентов, а в 1863 году – 8 процентов от общего числа населения. В подавляющем большинстве городов численность населения не превышала трёх-пяти тысяч человек. В Петербурге в 1811 году жило 336 тысяч, а в 1863 – 540 тысяч человек. В Москве в 1811 году жило 270 тысяч человек, а в 1863—442 тысячи человек.

Рост городов шёл в основном не за счёт роста рождаемости, а за счёт притока населения извне (особенно, крестьян). В середине XIX века крестьяне составляли 60 процентов жителей Москвы и 70 процентов – жителей Петербурга.

Важнейшей особенностью социального, политического, культурного, хозяйственного развития России в XVIII–XIX веках (в послепетровскую эпоху) являлась «многослойность», «многоукладность», неравномерность: жители различных регионов Империи и представители различных сословий существовали как будто в разных «мирах» и «измерениях». Староверы, поляки, финны, казаки, татары, горцы Кавказа, жители столичных городов, представители провинциального дворянства, заводские рабочие, – образовывали пёстрый конгломерат этносов, сословий, конфессий, субкультур.

Натуральное хозяйство общинных крестьян, барщинное хозяйство помещиков, кочевая жизнь многих народов Поволжья и Сибири, элементы рабовладения и плантационного хозяйства, ростки капитализма (с торговлей, рынком, вольнонаёмным трудом) образовывали невероятную мозаику, связанную лишь военной мощью Империи и фигурой самодержца. Центр, юг, Сибирь, Польша, Финляндия, Аляска, Кавказ, столицы и провинция, представляли собой разительные контрасты во всём. Патриархально-родовые отношения крестьянской общины соседствовали с крепостным правом, неграмотный народ – с «образованным обществом» (говорящим и думающим сначала по-немецки, а потом по-французски), мелкопоместное дворянство – с крупными магнатами.

Ведя опустошительную агрессивную войну на Кавказе, колонизируя Среднюю Азию, подавляя постоянные восстания порабощённых народов Поволжья, захватив и удерживая вечно восстающую Польшу, продолжая свирепые гонения на староверов, католиков и униатов, самодержавие создавало многочисленные и разнообразные очаги социального и национального напряжения, сопротивления и противостояния. Разделы Речи Посполитой породили в России ещё и «еврейский вопрос». На захваченных Россией польских и литовских землях жило 600 тысяч евреев. Заявляя о защите православной веры от иудеев и о защите русского купечества от конкуренции, Екатерина II в 1791 году установила для евреев черту оседлости (они могли жить лишь в пятнадцати юго-западных губерниях). В XIX веке дискриминация еврейского населения имперскими властями усилилась: были введены квоты на число евреев-студентов в университетах, евреям было запрещено владеть землёй и т. д., что, естественно, вызывало их возмущение и толкало к сопротивлению.

В глухих деревнях царили чуть ли не первобытные порядки и нравы, суеверия, патриархально-общинные отношения, коллективизм, взаимопомощь, решение всех вопросов «миром» и порабощение женщин. Одновременно в отношениях между крестьянами и помещиком феодализм и рабовладение причудливо сочетались: существовали продажа крестьян, порки, ссылки, рекрутчина, принудительный труд на барской ниве и – отеческая забота барина о своих крестьянах, холопская преданность ему дворовых людей, раздача помещиками крестьянам подарков по церковным праздникам.

В городах: купечество, мещане, мануфактуры, магазины, университеты и газеты – свидетельствовали о зарождении буржуазных отношений и некоторой европеизации. Через двор, салоны и университеты распространялись западные идеи и моды, формировалось общественное мнение и «образованное общество», которое, впрочем, не простиралось дальше двух столиц. Как писал Н.А. Некрасов, выражая присущую России поляризацию, многоукладность и пестроту:

«В столицах шум, гремят витии,
Кипит словесная война,
А там, во глубине России, —
Там вековая тишина».