История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II

Будучи наиболее организованным, приближённым к власти слоем общества, опорой трона и угрозой трону, дворянство было, таким образом, крайне неоднородно и противоречиво. В.О. Ключевский ярко охарактеризовал искусственность и противоречивость облика русского дворянина: «В Европе видели в нём переодетого по-европейски татарина, а в глазах своих он казался родившимся в России французом». Рабы перед государем, государи – над своими рабами, чиновники, аристократы и интеллигенты, паразиты и люди чести, «государевы люди» и рабовладельцы, весьма поверхностно просвещённые (но достаточно, чтобы полностью оторваться от русской жизни и культуры), живущие за счёт крестьянского хозяйства (но, обычно, не вникающие в его детали и передоверяющие эту «прозу» старостам и вороватым приказчикам), говорящие по-французски и по-немецки лучше чем по-русски, то восторгающиеся всем иноземным без разбора, то без разбора отрицающие всё иноземное, люди с пробуждавшимся чувством собственного достоинства, то самодуры, то герои, то холопы, завзятые охотники, пьяницы, карточные игроки и дуэлянты – такими противоречивыми чертами можно описать русских дворян. Не случайно, из их среды вышли многочисленные, онтологически и психологически «лишние люди», запечатлённые русской литературой: Онегин, Печорин, Бельтов, Рудин и другие – «лишние» и в Европе, и в России, и при дворе, и в деревне.

Впрочем, отмечал В.О. Ключевский, нечасто указанная противоречивость достигала в дворянине уровня высокого трагизма. Куда чаще русский дворянин, «удобно устроился на этой центральной полосе между двумя мирами, пользуясь благами обоих, получая крепостные доходы с одной стороны, умственные и эстетические подаяния – с другой… Вольномыслящий тульский космополит с увлечением читал и перечитывал страницы о правах человека рядом с русской крепостной девичьей и, оставаясь гуманистом в душе, шёл в конюшню расправляться с досадившим ему холопом». Целый ряд поколений дворян, не без сарказма добавляет Ключевский, «привыкли смотреть на Западную Европу как на русскую мастерскую, обязательную поставщицу машин, мод, увеселений, вопросов, знаний, идей, нужных России и даже ответов на политические вопросы, в ней возникающие».

По-прежнему завися от самодержавия, дворянство сумело отвоевать у него такие права, которые заставляли монархов действовать с постоянной оглядкой на широкие слои дворян. В дворянской среде шла постоянная ожесточённая борьба между тенденцией к его превращению в замкнутое кастовое сословие и тенденцией к постоянному его пополнению за счёт выходцев из других слоёв населения. А получение дворянства, не подкреплённое поместьями и крепостными, вело к увеличению неравенства внутри правящего сословия и к усилению роли чиновничества. Перед лицом усиления деспотизма власти и роста бюрократии дворянство начинало фрондировать, однако в страхе перед угрозой всеобщего народного восстания, в подавляющем своём большинстве вновь стремилось сплотиться вокруг трона.

Основные вехи эмансипации дворянства, становления его как сословия, расцвета (в середине – конце XVIII века) и упадка (в середине XIX века) таковы.

При Петре I и в первые годы после его смерти дворянство находилось в жёсткой зависимости от государства, неукоснительно требовавшего от него обязательной пожизненной службы и обучения и предоставлявшего взамен привилегии и жалованье и пополнявшего дворянское сословие наиболее активными выходцами из иных сословий. Вторая и третья четверть XVIII века стали временем раскрепощения дворянства, а эпоха Екатерины II – его недолгим «золотым веком». Вытащенное Петром I на авансцену истории и принуждённое служить государству и учиться наукам, к царствованию Елизаветы Петровны (1741–1761) дворянство осознало себя не массовкой «государевых холопов» и марионеток, а реальной силой, с которой должен считаться и монарх. И Анна Иоанновна, и Елизавета Петровна «расплачивались» с дворянством, поддержавшим их захваты власти, ограничением сроков службы, отменой указа о единонаследии и расширением привилегий. Если при Петре I дворяне стали лишь называться «благородными», то при Петре III и Екатерине II они стали чувствовать себя таковыми.

Главными вехами на пути дворянской эмансипации от Империи стали Манифест о вольности дворянства (18 февраля 1762 года), изданный Петром III, и Жалованная грамота дворянству (1785), дарованная Екатериной II. Манифест освобождал дворян от обязательной и принудительной государственной службы – военной и штатской. Предполагалось, что дворяне будут отныне учиться и служить не из-под палки, а сознательно, из чувства чести и долга перед отечеством. Впрочем, сами дворяне понимали Манифест как их освобождение от каких бы то ни было обязательств по отношению к государству.