История русского романа. Том 1

рой песни, горланят: Время верное приходит, сердце чувствуит любовь… Вот тебе и прогресс» (352). Отец Базарова приказал высечь мужика, и Базаров находит такое действие законным и даже полезным. Мужик, по его мнению, «вор и пьяница», с ним не сладишь, не принимая крутых мер. Аркадий смотрит на Базарова с «ужасом», а Базарову этот ужас кажется выражением ненужной сентиментальности и «романтизма». Отличаясь глубоким пониманием народных нужд, умея говорить с народом просто и по существу, Базаров иной раз обнаруживает диаметрально противоположные качества. Он презрительно смеется над крестьянами, разговаривая с ними чуть ли не с барской манерой недоговаривать слова — свысока и оскорбительно для их человеческого достоинства, а крестьяне в свою очередь называют его «шутом гороховым» (353). Базаровская вера в народ и его силы часто колеблется, отсюда злая логика его настроения в разговоре с Аркадием: «… вот, сказал ты, Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать… А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… да и на что мне его спасибо?» (294).

Базаров готовит себя к революционной деятельности и вместе с тем сомневается в ее пользе. Вспышки раздражения по адресу народа, скептическое отношение не только к дворянскому мировоззрению, но и к своему собственному, делают часто Базарова — решительного бунтаря и революционера — человеком духовно раздвоенным.

Равнодушная и безразлично глухая ко всейу «вечность» не считается с каким‑то случайно и ненадолго появившимся на ее поверхности «атомом». А между тем, рассуждает Базаров, «в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего‑то хочет тоже…» (292). Разумное человеческое существо, остро ощущающее свою затерянность в огромном мире, дерзко заявляет о своем праве на жизнь, на бессмертие. Но «вечность», непреложные законы смены форм и существований отрицают это право. Вследствие этого Базаров и негодует: «Что за безобразие! Что за пустяки!» (292). В прямой связи с этим Базаров негодует «нигилистически» и на «Филиппа или Сидора» (294). Это тоже бунт против краткости жизни, которой человек не успевает даже распорядиться как следует. Тургенев подчеркивает не ущербность настроения Базарова, а его психологическую глубину и сложность. Базаров работает для «Филиппа или Сидора» и в то же время «ненавидит» их, так как крестьянство не подозревает, что Базаров работает для него. При таких условиях у Базарова, по мысли Тургенева, самолюбие и гордость сильной и благородной личности сочетаются с трагически горьким ощущением духовного одиночества, духовной неприкаянности. «Ну, будет он (мужик, —А. Б.) жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; ну, а дальше?» (294). В этой реплике Базарова нет неверия ни в необходимость и возможность завоевания для крестьянина белой избы, ни в поступательное движение жизни; но в ней слышится горькое сознание одиночества.

Тургенев наделяет своего героя качествами революционера, но осложняет его внутренний мир свойствами рефлектирующей личности, страдающей от сознания одиночества. В революционное сознание Тургенев внес черты психологии «лишних людей».