История Русской армии

Целей войны народ не знал. Сами господа, по-видимому, на этот счет не сговорились. Одни путанно писали в книжку про какие-то проливы - надо полагать, немецкие. Другие говорили что-то про славян, которых надлежало то ли спасать, то ли усмирять. Надо было победить немца. Сам немец появился как-то вдруг, неожиданно - о нем раньше никто народу не говорил. Совершенно так же неожиданно за десять лет до того откуда-то взялся японец, с которым тоже надо было вдруг воевать... Какая была связь между всеми этими туманными и непонятными разговорами и необходимостью расставаться с жизнью в сыром полесском окопе, никто не мог себе уяснить. Одно было понятно всем - так приказал Царь. К царствовавшему Императору народ относился безразлично, но обаяние царского имени стояло высоко. Царь повелел воевать - и солдат воевал.

Великая бескровная

В конце декабря 1916 года в германской Главной квартире был принят план решительных действий на 1917 год. Было решено вывести из строя Англию беспощадной подводной войной, а Россию и Францию взорвать изнутри.

17 февраля 1917 года германский Рейхсбанк циркулярно сообщил своим представителям в Швеции об ассигновании срочных кредитов на субсидию революции в России. Кредиты были открыты на имя заграничных русских революционеров-пораженцев - Ленина, Зиновьева{150}, Каменева{151}, Коллонтай{152}, Сиверса{153} и Меркалина. Паролями этих русских революционеров германское правительство назначило Диршау и Волькенберг.

Движение исподволь было организовано в Петрограде с его 400-тысячным революционно настроенным и подпольно обработанным фабрично-заводским пролетариатом. Им руководил Центральный исполнительный комитет (ЦИК) партии большевиков в составе Шляпникова{154}, Молотова{155} и Залуцкого. Движению положено было придать форму демонстрации под общим лозунгом Долой войну!. Войска ни в коем случае не провоцировать и воздержаться от формирования боевых дружин. Пресненский опыт 1905 года показал, что подобные дружины не могут состязаться с войсками. ЦИК надеялся привлечь войска на свою сторону. Прочных связей в Петроградском гарнизоне большевики наладить не могли ввиду частой смены личного состава запасных полков. Почва для революционного брожения в этом 160-тысячном полчище, конечно, была, но рассчитывать на это полчище с самого начала было невозможно.

На собраниях заводских кружков и коллективов - этих взводных командиров революции - в конце января и в начале февраля тактика ЦИКа партии встретила полное одобрение. Началом массового выступления было назначено 23 февраля Международный день работницы. Весь февраль на петроградских заводах вспыхивали волнения и стачки.

Правительство, занятое межсоюзной конференцией, борьбой с оппозиционной Думой и надвигавшейся хозяйственной разрухой, не чувствовало социала, не придавало значения этим первым симптомам чумного озноба, несмотря на тревожные предостережения Департамента полиции. Главного врага России - врага подпольного - упустили из виду.

18 февраля вспыхнула забастовка на Путиловском заводе. В демократической Франции завод, работающий на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен сенегальцами, и все зачинщики поставлены к первой попавшейся стенке. В стране произвола и кнута не сдвинулся с места ни один городовой... Правительство полагало, что это - дело самих рабочих и администрации. Эта последняя объявила 22 февраля локаут 30000 забастовщиков.

Пролог трагедии был сыгран. Самой трагедии еще не замечали. Социала не видели, а он уже стучался могильной лопатой в ворота Империи Петра Великого.

И 22 февраля - в недобрый час - Государь спокойно отбыл в Ставку, покинув бурлившую столицу, в которую ему уже не суждено было вернуться.

* * *

23 февраля в заранее назначенный день и час ЦИК партии большевиков вывел на улицы Петрограда 88 000 рабочих и работниц с криками Долой войну!. Желая избежать кровопролития, генерал Хабалов отказался от применения оружия.

24 февраля движение все ширилось, не встречая противодействия. В этот день бастовало уже 197000 рабочих. Появились красные флаги. Демонстранты приветствовали войска, державшиеся совершенно пассивно без приказаний. Предоставленная самой себе, дезорганизованная Протопоповым{156}, полиция надрывалась из последних сил. На весь Петроград с его двухмиллионным населением было всего 3500 городовых. Министр внутренних дел Протопопов, вместо того чтобы собрать в кулак эти ничтожные силы, разбросал их по всему городу слабыми патрулями. Эти патрули в 2 - 3 человека, которым вдобавок запрещено было прибегать к оружию, сметались многочисленными толпами, все более и более смелевшими.